Михаил Дорошенко - Приглашение в замок

– Валяйте.

– Некий гусар или драгун по приезде в город N отправился в ресторан. Получив от официанта адрес веселого дома, уже в холле стал заваливать девушек на рояль. Первая весьма изумилась такому напору, но не сопротивлялась, вторая принялась, было, строить из себя невинность, но не выдержала напора…

– Кажется, вы рассказываете содержание фильма, – прерывает его Адамсон, – который я видел в Праге недавно. Официант, обиженный неуместными шутками гусара, дал ему адрес приличного дома.

– Да, был такой фильм, – смущается трактирщик.

– В фильме гусара с позором выгнали на улицу, а в жизни история имела продолжение. Дом принадлежал самому богатому человеку в городе, к тому же, – судье. Выйдя через шесть месяцев из тюрьмы, гусар оказался перед выбором: возвратиться в тюрьму или жениться на одной из трех обрюхатевших дочек. Гусар, однако, даже у церкви не сделал выбора. Пришлось всем троим в подвенечных платьях с выпирающими животами выстроиться перед гусаром, как на плацу. Поскольку за отмеренные десять минут жених так и не выбрал невесту, папаша, взял его за шиворот и подвел к самой старшей, а сослуживцы, не будь дураками, за приличное приданное разобрали двух оставшихся невест. Так что все закончилось ко всеобщему удовольствию.

– О, поглядите! – восклицает трактирщик, указывая на окно.

По площади, толкая перед собой бронзовую статую, шаркающей походкой передвигается библиотекарь. Обнаженный античный юноша в высоко поднятых руках держит свою голову, на ней восседает механический орел и попеременно клюет в пустые глазницы. С каждым ударом клюва изо рта юноши выбрасывается горсть серебряных монет. Несколько посетителей, переглянувшись, встают и выходят.

– Занимательная история, – кивает головой библиотекарь, входя в трактир, как будто он слушал рассказ. – Да, занимательная, весьма. Про саблю забыли, однако, упомянуть. Местный парикмахер много лет подряд стриг одного гусара в отставке. Гусар был ворчливым, как кое-кто здесь, постоянно учил парикмахера его мастерству, попрекал в неумении жить, в отсутствии вкуса при выборе жены и так ему надоел, что…

– Тот отрезал ему бритвой язык, – смеется Мурнау.

– Нет, парикмахер вынул из ножен гусара саблю и срубил ему голову. Так та голова умудрилась с пола упрекнуть его в неправильном выпаде. Что же вы не смеетесь? А вот и рассадник суеверий! – указывает библиотекарь на входящего священника. – Сейчас начнет поучать.

– Эх, господин библиотекарь, – машет головой священник, – сколько лет вы уже здесь проживаете, а мы до сих пор не знаем вашего настоящего имени. И псевдоним-то у вас какой-то нелепый: Мориарти! Я понимаю, зачем вы закладываете монеты в статую, чтобы мои прихожане, – поводит он рукой, – кланялись мерзкому идолу и тем оскверняли себя.

– В нашем замке в свое время была устроена неприличная комната. Стоило только даме приблизиться к статуе Приапа обнаженной, как на нее из его достоинства извергалась горсть жемчужин или монет. Оставалось только собрать. Механизм, к сожаленью, сломался от частого употребления.

– И вам не стыдно рассказывать такие истории?

– Соблазн должен войти в этот мир! – ухмыляется библиотекарь.

– Но горе тому…

– Кто прихожан не имеет. Святой отец, здесь никто не верит в вашего Бога, притворяются разве что. Наставьте нас, неразумных, на путь истинный, ваше преподобие, коль уж явились.

– В бытность мою на мирной конференции в Лондоне перед войной, стал свидетелем одного происшествия и даже участником. Некий извозчик, который возил нас из гостиницы, проезжал под аркой моста с изображением Святой Девы Марии. Поскольку мост был низкий и нависал над головой, хотя и не касался, он всякий раз инстинктивно склонял ее перед аркой. Так как он был человеком неверующим, его раздражало невольное преклонение перед святым образом, но он ничего не мог с собой поделать. Чтобы не склонять головы, тем более перед тремя монахами, которых вез в тот момент, он отвернулся – и тут же его голова оказалась у меня коленях, ибо я был одним из участников драмы.

– Вы утверждаете, что Мадонна снесла ему голову в наказание? – спрашивает Мурнау.

– Нет, хотя наказание состоялось, но наказан он был по своей воле. В тот день у него сломалось колесо…

– И что?

– Все очень просто, – заявляет библиотекарь. – В тот день извозчик сел на другой экипаж…

– Не просто сел, а забрал экипаж своего коллеги. Со скандалом, заметьте!

– Забрал, не забрал – неважно! Экипаж был на тридцать сантиметров выше, что и стало причиной происшествия. И никакой мистики, не так ли, отец Климент?

– Все правильно, но мистика все-таки есть, хотя бы в том, как вы об этом узнали.

– Хотите прослушать притчу? – спрашивает Мурнау, выходя с Адамсоном на улицу. – Я провожу вас до гостиницы и по пути расскажу.

– Что мне еще остается делать? Я только тем и занимаюсь здесь с утра до вечера.

– Некий молодой человек… назовем его, скажем, Иосифом Ге… путешествуя из Праги в Италию, остановился в нашем городе, пораженный красотой замка и пейзажа вокруг, – подтверждает рассказчик сказанное широким взмахом руки. – Уязвленный своей неудачей в образе простого землемера получить разрешение на пребывание в городе в качестве уважаемого гражданина, поклялся завладеть замком, используя деньги отца – известного банкира.

– Родственника вашего, должно быть?

– Достаточно дальнего. Давая владельцам деньги под небольшие проценты на длительные сроки, он развратил их, хотя они и так были достаточно развращены тысячелетьем княжения. Чем больше денег вы получаете на руки, тем более тратите. Проходит какое-то время, и Ге предъявляет векселя к оплате. Денег у владельцев замка не оказалось, и они согласились на женитьбу Иосифа с дочерью князя. Осматривая владения вскорости после женитьбы, он обращает внимание на скалу, произрастающую сквозь замок, как зуб великана, а на ней еще один замок. «Как пройти наверх ко второй половине замка?» – спрашивает новый хозяин. Никак, отвечают ему. Там, мол, не наши владения. «Как, – не наши?» – изумляется Иосиф. Раньше замок был единым, а потом разделился на несколько частей, и та, что вверху, принадлежит дальним родственникам. Иосиф пытается договориться с обитателями верхнего замка, чтобы выкупить орлиное гнездо наверху, но как к ним проникнуть? В своем высокомерии они заперлись у себя наверху и ни с кем не желают общаться.

– Кель афронт, кель афронт!

– Да-да, какой удар, какое разочарование! Сколько времени и денег потрачено впустую. Иосиф покупает дирижабль и крутится в отчаянии вокруг недосягаемого небесного чертога, наблюдая в подзорную трубу за окнами. Небесным штудиям обезумевшего Иосифа не помешала даже начавшаяся война. Однажды утром сгоревший дирижабль находят в сосновом бору на склоне горы. Заснул ли Иосиф за рулем и зацепился за вершину сосны, или его сбил заблудившийся французский самолет, или владелец замка подстрелил его из окна, покончил ли он с собой или умер от сердечного приступа, так и осталось неизвестным.