Тали Гофман - Взгляд изнутри

© Тали Гофман, 2022

ISBN 978-5-4485-9361-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

– Расскажите мне про время, которое Вы считаете переломным моментом в Вашей жизни?

Джон участливо заглянул пожилой даме в глаза и чуть улыбнулся. Возможно, это была самая мягкая улыбка, на которую репортёр был способен. Напротив него сидела писательница, которая пару десятков лет была на пике популярности. Жаль, что её самовлюблённость шла впереди нее, – даже после того, как книги перестали переиздавать…

Если бы не журнал «Минута прошлого», где Джону предложили отличные деньги за статью об Элис, он бы ни в жизни не сунулся к этой ополоумевшей бабке: она и по сей день считала себя пупом Земли. Наверняка, поэтому Джон и оказался в психиатрической лечебнице, – уж никак он не ожидал, что рождественская открытка для сына от Элис с обратным адресом приведёт его в это гиблое место.

Джон не обманывался на счёт характера особы, сидящей прямо перед ним. Он не старался принять позу пораскрепощённей, да он вообще не старался сделать ничего специально. Ох уж эти соучастливые взгляды, заискивающие жесты, – нет! Элис точно не та персона, которую можно расколоть подобными штучками. За то время, пока Джон копался в немногочисленных обрывках видеографии с участием Элис, он кое-что о ней понял: не её одурачили, посадив в эту больницу, а она одурачила всех, поехав на этот курорт. Звучит абсурдно, но для Джона это был безапелляционный факт.

– Молодой человек, Вы задаете этот вопрос слишком скоро и нетактично, но Вы мне нравитесь…. Надеюсь, что Вы выдержите мои шутки лучше, чем Ваши не особо терпеливые коллеги, – Элис рассмеялась, – Я расскажу Вам об одном из интереснейших периодов своей жизни. Но только с условием, что Вы задорого продадите мою душу!

– По рукам! – Джон откинулся на спинку стула и достал приличных размеров тетрадь. Он был вполне готов для рассказов больших масштабов…

– Мне было тогда 17-ть. Обычный июльский день, мы с родителями собирались на дачу к друзьям отца, пригласивших нас провести выходные на природе.

Мой отец – человек со стальным характером, и, кажется, будто бы каждая черта его лица подтверждала это: прямой, острый нос, выступающие скулы, чуть впалые щёки, и взгляд, устремлённый куда-то вдаль, с необычайной сосредоточенностью. Лицо его было всегда гладко выбрито, – он терпеть не мог неряшливости в своём внешнем виде.

Элис поелозила в своём кресле. Её рука механически воспроизвела характерное для отца поглаживание «гладковыбритого» подбородка.

– Отец предпочитал серые оттенки одежды, уверяя, что белый цвет делает его длиннее, чёрный – смешивает с толпой, а в других цветах он чувствует себя нелепо. Мама часто его теребила из-за этого, ей хотелось, чтобы он всегда одевался под стать её настроению, особенно, если они выбирались в свет вместе. А настроение у неё никогда не было в спокойной гамме, она предпочитала показывать себя очень счастливым человеком, поэтому улыбка на её лице была её неизменным аксессуаром. И именно поэтому в шкафу у отца была парочка галстуков в горошек, весёлые футболки и, конечно, его любимые ярко-фиолетовые шорты, которые «отлично шли к его розовой панаме».

Отец был выдающимся хирургом, у него была своя клиника с кучей благодарных пациентов. Дом был завален всякими безделушками, которые переходили к нему от них в дар. Очень часто раздавались звонки от людей, которые уже как год или больше были выписаны, но неизменно помнили своего спасителя.

Дело в том, что в основном, отец брался за самые сложные случаи, где, казалось бы, уже нет надежды. К нему съезжались люди из разных городов, он принимал всех без исключения. Поэтому, приходя иногда домой под утро после бессонной операционной ночи, он просил маму отключать телефон и не беспокоить его по пустякам в течение всего дня. Он любил запереться в своём кабинете и читать книгу, так как считал, что чтение – лучшее лекарство от беспокойности ума. Там он и засыпал, прямо в кресле, наверное, без единой мысли в голове. Вообще, он выглядел гораздо старше своих лет, оно и понятно: такая напряжённая деятельность и огромная ответственность не проходят, как водится, незаметно.

Мама была полной противоположностью отца во всём. Во-первых, она была типичной домохозяйкой, и, если уж наставал тот день, когда у неё просыпалось желание почитать, то это были исключительно любовные романы. Ростом она еле дотягивала отцу до плеча, была пухленькой и, как я уже говорила, очень много улыбалась.

Когда мы сидели за столом, её еда, как правило, остывала быстрее, чем она успевала дорассказать очередные слухи из «внешнего», как выражался отец, мира. Она очень любила готовить, хлопотать по хозяйству, при этом почти без передышки её ухо было приковано к телефонной трубке. Кажется, что ни одна новость не проходила мимо неё, а история, услышанная ею от одной из подруг, тот час же передавалась другой, как только разговор был окончен.

Мама давно не работала, вся её бурная деятельность происходила на одном лишь «поле боя» – это был наш дом. Ежедневно она придумывала себе разнообразные занятия, без выполнения которых, как она говорила, невозможно спокойно заснуть. Стол у нас всегда ломился от интересных сложных блюд, пол блестел, и даже на самых верхних полках шкафов не было ни пылинки.

– А эти сборы! Как сейчас вижу эту ужасную кутерьму! – Элис даже взмахнула рукой, отчего Джон чуть не выронил свою авторучку.

– Для матери выезд в компанию старых друзей приравнивался к самому шикарному светскому рауту. Она носилась из гардеробной в уборную, из уборной опять в гардеробную, то подбирая косметику к одежде, то одежду к косметике. Отец следил за этими передвижениями с абсолютным безразличием, – он считал это в порядке вещей. Когда она, взмыленная, влетала к нему в кабинет, явно ожидая оценки, он с абсолютной серьёзностью говорил ей, что лучшие модельеры страны, увидев её сейчас, тот час же написали бы заявление об увольнении по собственному желанию.

Тогда я ещё не понимала, что женщине, неделями сидящей в четырёх стенах, очень важно ощущать момент триумфа: когда отовсюду льются комплименты, а мужчины на улице оборачиваются вслед. Восхищение – вот чего не хватало моей маме. Как бы искренне не звучали слова похвалы от родных и близких, однажды наступает момент, когда этого становится недостаточно. Всё «своё» быстро приедается: любимые фрукты, например, яблоки, через недели две станут уже не столь уж любимыми, если ими питаться все время. Хотя, если придумывать из них разные блюда, то можно продержаться и с месяц. Но это уже ненужные размышления философского характера, а я не философ, Джон! – сказала она и потянулась к стакану с водой.