Валерия Советова - Золотая кнопка царицы

Катя закусила губу. В таком платье нельзя тихушничать и прятаться в сторонке. Наряд обязывал к подвигам.

– Тебе идет, – ревниво покосилась Вика.

Меркулова опомнилась. Примерять наряд подруги будто красть чужую судьбу. Такое платье ей не по статусу, только внимание лишнее привлечет. В школе сплетничать будут. Да и Вика в отчаянной ситуации. Забирать у нее одежду, последнее, что осталось от прежней беззаботной жизни, нечестно.

Катя помотала головой и расстегнула пряжку.

– Спасибо, но пусть это платье останется твоим. Слишком дорогое. Чувствую себя воровкой.

Вика рассмеялась:

– Я купила это платье в прошлом году, когда с муженьком в Турцию ездили. Там одежда дешевая.

Катя не поверила, когда подруга назвала стоимость платья, но ей стало легче. Такую сумму она уж точно «отработала». И вдвойне приятна мысль, что красивая одежда может быть доступной. Девушка счастливая, закружилась.

– Пойду поглажу его?

Стрельцова махнула рукой. Катя прижала наряд к груди и поспешила в кладовку за утюгом. Вспомнив на бегу, спросила подругу:

– Как прошла встреча с педиатром?

– Не так страшен черт… – отозвалась та.

Катя проснулась, когда на часах еще не было и пяти. Изумрудное платье, тщательно отутюженное, висело на двери. Девушка трепетно свернула наряд и положила в неприметный пакет.

На работе в таком появляться точно не стоит. Начнутся разговоры, подозрения ненужные. Лучше взять платье с собой и переодеться прямо перед собеседованием.

Приняв душ, Катя задумалась: нужно ли накраситься. В обычные дни она обходилась без макияжа – брюнетка может позволить себе не засорять кожу. Да и делать ресницы еще темнее, когда они итак черны, казалось вульгарным.

Но в изумрудном платье оставаться с бледной кожей – обидно и немыслимо. И Меркулова пристроила в пакете косметичку.

После некоторых колебаний девушка залезла вглубь шифоньера. Там пряталась шкатулка с сокровищами, которые остались от мамы и бабушки.

Катя вытащила ее и достала перстенек с александритом, камнем, меняющим цвет с фиолетового на зеленый. Просто чудо, что девушка не продала это украшение, даже когда денег катастрофически не хватало. Меркулова задумчиво повертела перстенек на пальце и решила дополнить его тонким браслетом и цепочкой с кулоном в виде незабудок. Драгоценности она сложила в неприметный бархатный мешочек.

Едва рабочий день подошел к концу, Меркулова поспешила на выход, прихватив собранный утром пакет.

– Опять детских вещей набрала? – полюбопытствовали коллеги.

– Ага, – отозвалась Катя. Хоть бы не начали расспрашивать…

Но учителя только перешептывались:

– Торопится, бедная. Завела семейку…

Меркулова стиснула зубы. До собеседования оставалось часа два, и она запланировала еще одну встречу.

Мама одной из Катиных учениц работала парикмахером-стилистом. Она давно зазывала молодую учительницу постричься.

Меркулова вежливо отказывалась. С родителями школьников нужно держать дистанцию. А Ирина Витальевна еще и принимала на квартире. Идти стричься домой к ученику – верх неприличия.

Но раз уж сегодня случился день нарушения правил, значит так тому и быть.

Екатерина Андреевна, я и не чаяла вас заманить! – хозяйка подскочила с такой прытью, будто в прихожую вошла, как минимум, звезда эстрады, – давайте приму пальто.

Ирина Витальевна была одета в темно-серый фартук с фирменным логотипом. Диковинно для домашней обстановки.

– Мама, кто там? – в прихожую выскочила девочка с косой, обернутой вокруг головы. – Ой, – смутилась она, Екатерина Андревна, здрасьте!

– Здравствуй, Лена, – кивнула Меркулова ученице. Неловко, но что поделать.

– Брысь! – Ирина Витальевна шутливо, но твердо указала дочери в сторону комнаты. Та кивнула и скрылась за дверью.

– Извините, – поморщилась стилист. – Маленькая она еще и любопытная. Не успела объяснить, что нечего выбегать из комнаты, когда вы придете.

– Не страшно, – пожала плечами Катя.

Ирина Витальевна провела ее в ярко-освещенную комнату, стены которой были сплошь покрыты зеркалами. В центре располагалось крутящееся кресло, а рядом тумба с парикмахерскими принадлежностями.

– Держу пари, Екатерина Андреевна, вы неспроста ко мне пожаловали. Свидание?

– Почти, – вздохнула Катя, – деловая встреча. Важная.

– Понимаю, – Ирина Витальевна приблизилась к Меркуловой и начала перебирать ее волосы, – вы хотите подкорректировать или…

– Я хочу выстричь челку.

Ирина Витальевна хлопнула в ладоши:

– О, я ждала, когда вы решитесь!

Наступил час напряженной творческой работы. Стилист прикалывала так и эдак Катины волосы, снова распускала. Она подстригала, меняла форму, выравнивала край. Меркуловой оставалось только удивляться, откуда у мастера столько терпения. Но она не возражала и не торопила Ирину Витальевну. Задача похорошеть была жизненно важной.

Смотрите, – довершив последние штрихи, стилист развернула Катю к зеркалу.

В первый момент девушка не узнала себя. Черные волосы, которые она привыкла скалывать гугликом, ниспадали вдоль лица. На кончиках локоны завивались мелкими спиралями. Косая челка легла на лоб изящной пластиной, будто отрезанная по линейке.

Кожа казалась теперь белее, а глаза…У Меркуловой была одноклассница-черкешенка. Дерзкая девчонка, в которую влюблялись все мальчишки потока. Конечно, за ее улыбчивые глаза с лисьей хитринкой. Так вот у Кати теперь были точно такие: глубокие, проницательные, с чуть приподнятыми внешними уголками. Ни дать, ни взять – улыбка очей.

Катя благодарно посмотрела на Ирину Витальевну. Та одобрительно кивнула. Стилист продолжала хлопотать с ножницами: проверяла, не остался ли хоть один волосок без ее внимания.

Времени до собеседования оставалось уже немного. Катя попросила разрешения переодеться, и Ирина Витальевна проводила ее в небольшую комнату.

Когда Меркулова облачилась в изумрудное платье и вернулась в зеркальную комнату, стилист ахнула:

– На подиум! Прямо сейчас!

Катя смутилась:

– Подкраситься еще хотела, но не знаю, стоит ли.

– А в чем сомнения? – удивилась Ирина Витальевна, – на деловую встречу приходить без макияжа, – плохой тон. А я, кстати, учусь на визажиста. Если позволите, потренируюсь…

Катя вернулась к зеркалу. Стилист забегала кисточками по ее лицу, одновременно рассказывая, как правильно наносить макияж.

– Слишком ярко тени и румяна не кладите, – наставляла Ирина Витальевна, – и запомните, Екатерина Андреевна, черная подводка – ваш друг на всю жизнь.

В памяти девушки всплыла крылатая фраза Коко Шанель: «Если женщина к тридцати годам не стала красавицей, значит она просто дура». Меркулова скосила глаза и подмигнула отражению. Все-таки она успела немного раньше.