Григорий Синеглазов - За решёткой. Криминальный роман

– Знаете, что можно добавить сюда? – начал адвокат, и убирая свой портфель куда-то в сторону, добавил: – «Преступления я не совершал, кафе не грабил. Прошу избрать мне меру пресечения, не связанную с лишением свободы. Обязуюсь не пропускать следственные мероприятия и прибывать по первому вызову».

– Я—то, конечно, запишу то, что вы попросили – ответил Петренко, и продолжил: – Но вы знаете, о чём просите? Чтобы я отпустил подозреваемого под подписку о невыезде и надлежащем поведении.

И тут следователь откинулся на спинку стула, всем своим видом дав понять, что сейчас последует длительное повествование:

– Вот знаете. Я работаю следаком… А ведь именно так вы нас называете, правильно Боря? – На этом месте Боря изумился. Он ещё не успел стать зеком, а Алексей Сергеевич уже причисляет его к таковым. – Так вот я работаю уже два года следователем. Начинал как помощник следователя, когда учился на юриста, а по окончании стал следаком. Два года назад, приступив к расследованию двух своих первых уголовных дел, я решил быть добрым. И отпустил подозреваемых на подписку о невыезде. А вы наверняка в курсе, Виктор Фёдорович, что на подписку о не выезде, я могу отпустить и не обращаясь в суд? Это для содержания под стражей нужно просить у суда разрешения. Так вот, знаете, что случилось? Они оба за границу уехали! И их до сих пор не нашли. Вы можете сказать, что-то типа «да я не такой, я-то точно не сбегу». Но они тоже клялись приходить вовремя на следственные действия и сбежали. Меня тогда сильно ругал следственный комитет, уволить хотели, но простили как новенького. Те два уголовных дела передали более опытному коллеге. Но с тех пор я по каждому фигуранту прошу у суда санкцию на арест. При этом всего лишь один раз суд мне отказал.

Подозреваемый и адвокат промолчали. Алексей Сергеевич отправил новый вариант показаний на распечатку, и продолжил:

– Вот ты говоришь: «Это мой друг ограбил кафе. Свяжитесь с ним». Мы с ним свяжемся, но только после того, как судья выберет тебе меру пресечения. И знаешь почему? Потому что у меня есть подозрения, что ты всё придумал. Иногда мнение следака и судьи расходятся, и судья может тебе поверить. И вот тогда-то я начну проверять твою версию. А пока в этом нет смысла. Знаешь, сколько в Москве живёт Тархановых Алексеев? Вчера ради интереса проверил. Двадцать пять тысяч. Позвонить ему говоришь? Я позвоню, он выкинет сим-карту, и пропадёт, и зачем он мне нужен, когда есть ты? Чтобы тебя пожалеть? Я сегодня утром беседовал с менеджером «Макдоналдс», который на смене находился во время ограбления. Он описал приметы грабителя. Сходятся с твоей внешностью. Хочешь, опознание проведём?

– Проводите! – уверенно ответил Борис.

– А мы и так его будем проводить. Хотя если приобщим к делу видеозапись, то в опознании не будет смысла. И тем не менее, практика показывает, что когда подозреваемый отрицает свою вину, чаще всего это означает, что совершил преступление он. Вот я, например, среди уголовников пользуюсь плохой репутацией. Потому что всем, чьи дела я расследовал, дали реальные сроки лишения свободы. У тебя есть все шансы быть первым, кому дадут условно. Ты ведь ранее не судим, привлекаешься первый раз к уголовной ответственности. И я насчитал у тебя семнадцать приводов в милицию и все за пьянку, то есть серьёзных нарушений общественного порядка за тобой не замечено. Любишь распивать алкогольные напитки в общественном месте, но это мелочь. Ты ведь не дебоширишь, штрафы оплачиваешь. К тому же ни разу не ночевал в ментовке. В общем, почти чист, но ты пошёл неверным путём. В несознанку. И твои шансы на «условку» тают на глазах. И чем дольше ты будешь отпираться, тем дольше будешь сидеть. Во вторник суд, до этого предлагаю тебе подумать над моими словами. Вот здесь пиши «С моих слов записано верно, мною прочитано» и поставь подпись.

Боря выполнил уже знакомую процедуру. Поставил везде, где надо подпись. И следователь со словами «У меня всё. Оставляю вас наедине» свернул ноутбук, распечатал копии протокола допроса адвокату и Боре, выдал им причитающиеся, сложил в свой ноут какие-то свои бумаги и удалился.

– Можно мы побеседуем, – попросил адвокат Гусев у конвойного полицейского. – Буквально пять минут, не дольше.

– Да, пожалуйста! – ответил тот, и добавил: – мне спешить некуда, хоть до ночи беседуйте.

– Значит так, Боря. Во-первых, меня удивила твоя позиция по уголовному делу. Ты меня не поставил в известность, что топишь своего друга. Я, конечно, постарался сказать следователю такую версию, чтобы ты ссученным не выглядел. И тем не менее. Сейчас ты отправишься навстречу к уркам, а они не любят тех, кто таким способом выкручивается. Надеюсь, больше нет обстоятельств, о которых ты умолчал и не поставил меня в известность?

– Нет, вроде. Я думал, что сказал вам свою версию… – Растерялся Боря. Мало того, что адвокат перешёл с языка юридического на феню, загрузив Борю незнакомыми словами «топит», «ссученный», так ещё и претензии имеет. Обидно, мама ведь деньги за работу платит ему.

– Как видишь, не сказал. Ну что же, следачок нам предлагает во всём сознаться. Но мы не будем спешить этого делать, пока он нам не покажет видео. Если они видеозапись сделают, то мы чуток изменим нашу позицию, а пока никаких сознанок. Признать вину мы всегда успеем. А ты тем более несудимый, у тебя есть шансы получить условно и без признания вины.

– И что делать теперь? – Спросил Борис.

– Ну а что теперь. Езжай в изолятор, там условия получше, чем в ментовке, выспишься подготовишься к суду. Мы постараемся уговорить судью отпустить тебя на подписку о невыезде, я пока буду характеристики на тебя собирать. Больше всего я на место работы твоё надеюсь. Может они дадут гарантию твоего присутствия на следственных мероприятиях. И вот что. В изоляторе, помимо тебя, будут ещё задержанные. Ты с ними, по-любому, будешь разговаривать. Мой тебе совет, не рассказывай им подробности своей делюги. А так всё, бывай до вторника!

Адвокат пожал руку Боре и удалился. Конвойный повёл Бориса вниз, обратно в обезьянник, по его просьбе проводил до туалета, а затем вернул в уже знакомую первую камеру. Где Борис остался один. Но ничего читать не хотелось, и Боря просто лёг на деревянный настил, закрыл глаза, и вспомнил сотрудницу Сбербанка Свету, которой предлагал встретиться, да у той всё не хватало свободного времени на него. Боря искренне надеялся, что мысль о Свете поможет ему заснуть. Ведь ночью он так и не выспался.

Улица Тверская была, как обычно оживлена. Толпы прохожих сновали в разные стороны. Все куда-то спешили, сбивая по пути, друг друга. Боря вышел из метро, и направился по подземному переходу на Пушкинскую площадь. Здесь возле памятника Александру Сергеевичу уже стояли профкомовские друзья его. Завидев Борю издали, они сразу начали кричать, изумляясь изменившемуся его имиджу. Вместо зелёных волос в стиле Денниса Родмана, типичная короткая деловая стрижка, гладко выбрит, в пиджаке, но почему-то без куртки.