Александр Левинтов - 2 | Драмы. 1989–2020 гг.

Сцена в Париже. Казаки врываются в кафе и требуют выпивки и еды, употребляя всего одно слово «быстро!». Испуганный владелец кафе и его прислуга почтительно обслуживают грязных и бородатых вояк, не знающих манер и приличий.

Венский Конгресс.

Блеск мундиров и августейших имен. На французском языке идет приторно-возвышенный разговор-приговор над поверженной французской империей Наполеона. Талейран и Александр 1 изощряются друг перед другом во взаимной верности и лукавстве. Идет обмен изощренными колкостями и напоминаниями о Тильзитском мире и невыполненных обязательствах. Английская делегация держится слегка в стороне и блюдет только экономические условия предстоящего европейского мира и согласия, ничуть не заботясь политическим пасьянсом на европейской карте.

Смерть Алексея.

Сибирская каторжная тюрьма. На дворе – лютая пурга и темень вьюжной ночи. Монотонно скрипит и качается тусклый фонарь с трепещущим язычком пламени, от него шарахаются тени, взбитые снежными вихрями. Алексей лежит в бараке на нарах. У него сильный жар – туберкулезная агония. Товарищи по бараку непрерывно дают ему пить.

РОСТОВЦЕВ: Я знаю… (Слова ему даются с трудом и исходят из него с ломаными перерывами.) Она ждет… Она надеется… Она верит и любит… Я слышу ее шепот.

Алексей умирает, и сквозь хаос пурги мы начинаем различать мерную мелодию реквиема.

1925 год

Таганрог. Придворная суета и спешка вокруг таинственной смерти Александра I.

АЛЕКСАНДР I (переодетый в монашескую одежду, едет в подводе по бесконечной и монотонно ровной степи) : Париж, Вена, Брюссель – сколько света и народа! А у меня в Санкт-Петербурге даже день бывает редко, а по ночам – такая темень и пустыня! Пустота не управляема, но интригуема. (Осматривает ровный пустой горизонт южной степи.) Это – не Европа. И этим пустым бесконечным пространством я правил четверть века! Проклятое и пустое место! Здесь самая прямая и светлая воля превращается в свою противоположность, в гнет и насилие, в несчастье людей и несчастье того, кто хотел им добра. Я ухожу. Буду жить простым отшельником в пустой и безлюдной Сибири, под Тобольском, где нет ничего, кроме дикости. Будь ты проклята, страна лживого покорства и пустых бунтов. Я ухожу. И если от моего семени что и прорастет на этой скудной земле, то только – проклятие. И пусть мой будущий и возможный сын будет всесильней меня, пусть он будет, как Гришка Отрепьев, Григорием. И он потрясет эту страну и отмстит ей за меня и мою неудавшуюся жизнь. Отныне я – монах Распутин.

1823…1833… 1842…

На старой таможне испанский флаг сменяется мексиканским.

Стареющая Карина в ожидании в Монтерейской миссии. Она непрерывно смотрит в открывающуюся панораму океана. И мы слышим не то шум океана, не то мольбу Карины: невнятный, но музыкально отчетливый ритмичный шепот-шорох, неразборчивый, но уже знакомый нам по бурной сцене в Бискайском заливе, где погибла несчастная «Юнона».

1842 год, 19 октября

Американские суда входят в Монтерейский порт. Из своей кельи старая Карина видит эти суда с бело-красно-голубыми флагами и людей в приближающихся к берегу в шлюпках. Она счастливо улыбается и умирает. Мы слышим шепот, звучавший во время шторма и гибели «Юноны». Теперь нам внятны слова этого шепота.

КАРИНА (четким шепотом) : Верю, люблю, надеюсь!

Слова «Вера», «Надежда», «Любовь» проявляются на полотнище российского флага, заметно морщащегося и спадающего; вместо него в тугих порывах ветра начинает полоскаться упругими струями star spangled banner тех же трех цветов. Калифорния становится территорией свободных США.

Монтерей, 2 марта 1998 г.

Действующие лица

Билл

Пенни,двойник Билла в облике женщины

Сьюзен, молодая ученая дама в очках

Дан,двойник Сьюзен в мужском облике, молодой шахматист

Старый китаециз театра масок

Сослуживцы Билла

Молодой клерк

Пожилая женщина

Служащий KLM

Телеведущий четырнадуцатого спортивного канала

Журналист, корреспондент университетской газеты

Спортивный комментатор

Бармен-китаец

Пролог

Китайский традиционный театр масок. Старый китаец в старинном одеянии декламирует текст с писклявым и дребезжащим акцентом. Актеры в замедленных и жеманных танцах с выкрутасами иллюстрируют его рассказ. А, может, он пытается объяснить происходящее на сцене. Все это, как и положено в китайских традициях, монотонно, скучно, нелепо и виртуозно.

СТАРЫЙ КИТАЕЦ: Первым на землю прилетел Великий Дракон, который мог творить из пустого живое. Он увидел, что земля пуста, спустился с неба и стал творить. И земля стала заполняться жизнью, которая сама себя начала творить.

Первой Великий Дракон сделал птицу Ла – и мир заполнился красотой, и от той птицы Ла пошли другие птицы.

Потом Великий Дракон сделал тигра Бонга – и от него пошла сила, власть и злоба, а от тигра появились все хищники.

Потом он сделал обезьяну Трипитаку – и от нее на земле пошли мудрость, зависть и похоть и все остальные обезьяны.

Последним он сделал странное существо с одним лицом и двумя спинами – и на земле появилась справедливость.

Когда эти последние существа подросли и окрепли, они начали войну с Великим Драконом, потому что мир, сотворенный до них, уже заполнил всю землю, и не было на ней места для справедливости.

Долго шла битва, и Великий Дракон победил в ней. Он порвал каждое из существ надвое и сказал: «Когда увидите друг друга, будете страдать».

И больше не стало на земле справедливости, а от остатков того племени пошли люди.

Эту историю поведал и оставил нам великий и тихий учитель Лао-Цзы, который жил с 579 по 499 годы до вашей эры по европейскому летоисчислению.

Сцена пустеет, и немногочисленные зрители покидают крошечный зал. Выходя, зрители комментируют увиденное.

МОЛОДОЙ КЛЕРК: Это действительно смешно. Тоже мне: свежая идея – нет на земле справедливости. И стоило с такой хохмой тащиться к нам из Древнего Китая?

ПОЖИЛАЯ ЖЕНЩИНА: Какая чушь!

СЬЮЗЕН (своему спутнику) : Я где-то такое читала, кажется, у Платона, только у него все было наоборот.

БИЛЛ: Так не бывает – ни в Китае, ни в сказках.

Часть 1. Когда начинает двоиться

Странный перекресток

Билл энергично движется в уличной толпе, обгоняя и расталкивая многих, бросая машинальные извинения. На углу он, пытаясь увернуться от движущейся по тротуару тележки с китайскими фруктами и овощами, наталкивается на стеклянную вращающуюся дверь какого-то заведения. Раздается странный мелодичный звон, и сыпятся волшебные искры. Тело Билла раздваивается. Первое, потирая ушибленный лоб, встает и отправляется дальше. Второе, за дверью, принадлежит женщине, одетой в мини, на высоких каблуках. Она уходит вглубь бара. Этих двух персонажей играет один актер.