Александр Левинтов - 2 | Драмы. 1989–2020 гг.

Крупным планом – уличный указатель перекрестка: West Avenue и 13 thSouth Street.

Бездельники

Контора, в которой работает Билл. Типичная толкотня, суета и теснота. Стоит бурное безделье: звонки, стрекот принтеров, мельканье баз данных и графиков на дисплеях. Билл и еще трое (два парня и девушка) что-то оживленно обсуждают, принимая позы задумчивости и размышлений, как при коллективном решении сложной проблемы.

План увеличивается, и мы начинаем различать слова этого умного и делового разговора.

КРЭГ: Ну, почему опять на пляже? Мне это надоело. Поехали лучше в горы.

ТОММИ: А мне надоели эти ночевки на камнях. Тогда уж давайте снимем пару номеров в мотеле.

ЛИЗ: Билл, все из-за тебя. У нас все ok!: и у меня с Томми, и у Крэга с Кети. Неужели трудно завести себе девушку, хотя бы на уикэнды?

БИЛЛ: Ради экономии каких-то паршивых шести долларов за ночь, вы готовы засунуть лучшему своему другу в постель всякую дрянь. Мне эти очаровухи…

ЛИЗ: На тебя невозможно угодить. Еще не родилась та, с которой…

БИЛЛ: И надеюсь – не родится. Я ей все хромосомы сразу после зачатия пообломаю.

КРЭГ: Напрасно, вполне приличные попадаются, без затей, и ничего не просят.

БИЛЛ: Первые два часа. А потом: «Ты на мне женишься? А что ты подаришь мне к помолвке? А можно с нами будет моя кошечка?» Нет, это не мой идеал.

ЛИЗ: А кто она – твой идеал?

БИЛЛ (в очередной раз задумываясь) : Ну, в общем, похожая на меня, такая же, как я – тихая, скромная, застенчивая.

Компания громко хохочет над этой шуткой. Из конторки высовывается недовольный смехом шеф. Досмеиваясь, кампания распадается по разным углам побездельничать в одиночку.

Защита диссертации

Зал университетского ученого совета. Блестящее, особенно одеждой выступление молодой ученой дамы. Это – Сьюзен. Она уверенна, свободно держится и убедительно говорит. Мы застаем апофеоз ее доклада.

СЬЮЗЕН: Таким образом, можно утверждать, что во все времена человеческой истории, включая и наше время, идея справедливости никогда не была наполнена конструктивным, позитивным содержанием. Это всегда была негативная реакция на чужой успех. С социологической точки зрения справедливость – лишь тень движения общества, безнадежно серая в обычных обстоятельствах и зловеще черная – при успехе или вспышке социального прогресса. Мы забываем напрочь о справедливости в периоды испытаний, когда нам всем плохо, когда надо действовать, чтобы выжить и жить. Несправедливость, как заметил самый мрачный античный философ Анаксагор, умерший, кстати, с голоду буквально у порога дома своего ученика – великого и всесильного Перикла, возникает от бесчинства времен и порядков, когда мы отпускаем вожжи вмешательств в не нами установленные времена и порядки. Собственно, эта мысль и стала ведущей в моем исследовании и представлена на ваше обсуждение в качестве предмета диспута и защиты.

Раздаются довольно дружные апплодисменты, особенно среди студентов, составляющих публику. Окруженная друзьями, коллегами, студентами, Сьюзен дает интервью.

ЖУРНАЛИСТ: Представляю нашу университетскую газету. Скажите, Сьюзен, так вы, правда, против справедливости?

СЬЮЗЕН: Это несправедливо. Я за справедливость, но лишь как за защиту консервативных и слабых слоев общества. Я просто против раздувания этой идеи до важнейшей на свете. Вы ведь не против того, чтобы кто-то любил анчоусы?

Опять на странном перекрестке

СЬЮЗЕН (заказывает в баре чай) : Покрепче, пожалуйста.

БАРМЕН-КИТАЕЦ: У нас есть хейлудзянский чай, хотите попробовать? Это очень редкий чай, самый северный чай в мире.

СЬЮЗЕН: Можно взглянуть?

У нее в руках – изящная коробочка чая с изображением черного дракона. Она внимательно изучает изображение.

БАРМЕН-КИТАЕЦ: По старинным легендам, мир начался от этого черного дракона. Так, во всяком случае, написано в книге Лао-Цзы.

СЬЮЗЕН: Кто-то должен был начать все эти безобразия. Давайте попробуем черного дракона.

Бармен заваривает в маленьком чайничке щепотку чая, затем мастерски, длинной струей сливает заваренный чай в миниатюрную фарфоровую пиалу и подает чай Сьюзен. Сьюзен пьет, сначала осторожно, после первого же глотка с откровенным удивлением и наслаждением.

СЬЮЗЕН (расплачиваясь) : Действительно, дивный чай. И с очень необычным вкусом.

БАРМЕН-КИТАЕЦ: Это вкус несправедливости.

СЬЮЗЕН: Несправедливость имеет вкус? Она всегда казалась мне безвкусной.

БАРМЕН-КИТАЕЦ: Если это несправедливость всего мира и во все времена. Так учат старинные книги.

Сьюзен выходит из бара через вращающуюся дверь. Неожиданно она спотыкается, теряет равновесие и больно ушибается о шуршащую мимо нее дверь. Сьюзен оказывается на полу. Раздается странный мелодичный звон, и сыпятся волшебные искры. Тело Сьюзен раздваивается. Первое, потирая ушибленный лоб, встает и отправляется, выйдя на улицу, направо. Второе принадлежит молодому человеку, уходящему от этой же двери налево. Оба персонажа играются одной актрисой.

Крупным планом – уличный указатель перекрестка: West Avenue и 13 thSouth Street.

Часть 2. Рутина новых отношений

В сабвэе

Утренний сабвэй. Битком набитый вагон. Билл читает, стоя, черно-белую газету вроде «Wall Street Journal». Чуть наискосок от него сидит Пенни, его двойник. Билл бросает на нее взгляд: раз, другой, все более изумленный. Он не узнает себя в Пенни.

Они выходят из вагона одновременно, но Билл скоро теряет ее из виду, мучительно ищет, продираясь сквозь толпу, вновь находит и догоняет на эскалаторе.

БИЛЛ: Я влюбился в вас с третьего взгляда.

ПЕННИ: Со второго: третий был уже сигналом мне.

БИЛЛ: Что вы делаете сегодня вечером?

ПЕННИ: Строю глазки своему телевизору.

БИЛЛ: Во мне столько программ, в том числе кабельных, куда вашему телевизору до меня?!

ПЕННИ: Ходячий саттелит.

БИЛЛ: Ваш.

ПЕННИ: Сумасшедший.

БИЛЛ: «Но и ничей верный друг вас приветствует с одного из пяти континентов».

ПЕННИ: Откуда это?

БИЛЛ: Как мне вам позвонить между ужином и завтраком? Это Бродский.

ПЕННИ: Не знаю такого. 848—1446, спросите Пенни.

БИЛЛ: Иосиф Бродский. Меня зовут Билл.

Приглашение на пикник

Билл треплется с Пенни, одновременно переодеваясь и приводя себя в порядок перед зеркалом. Тем же занята и Пенни. Очень похожие, они ведут себя совершенно по-разному: Билл небрежен и смотрит на себя с откровенной иронией, Пенни скрупулезна и тщательна и рассматривает себя с самым придирчивым интересом. Нам дается то крупный, то средний план, почти все время экран раздвоен по вертикали, и мы можем видеть обоих говорящих, при этом, когда говорит один – средний план, другой дается крупным планом, чтобы мы видели его реакцию.