Роман Сидоркин - Морфо

Тот факт, что они не заперты бил ещё сильнее: значит сюда мог кто-то вломиться.

Девушка смотрела на него потухшими, но насмешливыми глазами. Она чувствовала его неуверенность.

– Раздевайся, что стоишь?

Он начал раздеваться. От того, что проститутка взяла общение в свои руки, ему стало ещё более тошно. Ступни и ладони заледенели, было жутко некомфортно. Коля старался убедить себя, что делает это для обучения, но это совсем не помогало. Напротив, он как будто расписывался в неспособности самостоятельно выстраивать отношения с нормальными девушками.

Проститутка быстро сняла с себя трусы – так рутинно и буднично, что ему представилось, как она делает это снова и снова на протяжении нескольких лет. Как, наверно, повар надевает свой колпак перед тем, как войти в кухню.

Девушка взяла его неэрегированный член в руку и стала дрочить. Прошла минута, но положение не менялось. Ему уже стало настолько неловко, что он избегал смотреть на неё, а просто лежал на спине, неосознанно вытянув руки по швам, и тупо глядел в потолок. Вдруг он понял, что она взяла в рот и совершает ритмичные сосательные движения, пытаясь его возбудить. Ему даже показалось, что кровь пошла куда надо, но это был лишь миг. С чавкающим всасывающим звуком, девушка выпустила член изо рта и легла рядом с ним, подперев голову. Она несколько секунд смотрела на него, затем сказала:

– Ну что?

При этом она кивнула на его пах.

Коля собрался. Самое страшное было позади, теперь они могли разговаривать. Он покраснел.

– Давай так: мы ещё полчаса поваляемся, потом просто выйдем и всё.

– Тебя отец сюда привёл, да?

– Да.

– Плати ещё половину от уплаченного, чтобы я молчала.

– Чего?

– Ну, ты хочешь, чтобы отец считал тебя счастливым и лишившимся девственности? Тогда заплати, а то я ему расскажу.

Зачатки жалости к этой девушке у него улетучились: он окончательно решил, что проститутками становятся только те, кто не хочет делать ничего другого, а не из-за одних только неблагополучных условий. Одевшись, он перевёл ей деньги и сел на стул.

Он начал думать о том, сколько ещё таких «гусаров» приезжает сюда каждую неделю. Девушка быстро поняла его положение, значит он не первый. Но не успел он додумать, как резко подскочил от крика у себя за спиной. Она орала, лёжа на кровати, изображая кайф от соития. Зачем это было надо – понятно, чтобы крышеватель притона не подумал, что она филонит, но всё равно выглядело и звучало отвратительно.

– О, порозовел, – отец встретил его у машины этими словами – а то как покойник был.

– Да, всё круто было, спасибо!

Он попытался изобразить угар от произошедшего, даже взглянул отцу в глаза. Этому приёму: врать, глядя в глаза он научился в приходской школе. Принято считать, что человек отводит глаза, когда врёт, поэтому легче всего убедить во лжи, смотря в глаза. Отец, видимо довольный собой, распахнул перед ним дверцу, как бы чествуя сына.

По дороге обратно в голову к Коле закрадывались всякие мысли. В первую очередь он понимал, что в этом было что-то дурное. Он ведь не глупый: знал, что в 14 лет парни должны сношаться как швейные машинки, а он даже не возбудился. Но успокоительная мысль о стрессе: ведь он был там не по своей воле, быстро задвинула эти мысли на задворки сознания.

– Новый день – новые свершения, – улыбнулся усатый казак, сильно хлопнув Колю по плечу.

Коля повернулся, посмотрел на казака. Тот был в обтягивающих штанах с красной полоской и тугом кителе, глаза весело смотрели на Колю.

– Ну, а то, – пробасил Коля ломающимся подростковым голосом.

Дело было в Краснодаре, на полигоне, где в тот момент проводились военно-спортивные учения для школьников. Команда Коли только что победила благодаря последнему рывку, который инициировал он лично, и потому удостоился чести пройти первым перед зрителями под шум оваций.

Казак уже начал удаляться, но вдруг остановился, словно какая-то мысль пришла ему в голову.

– Слушай, парень, напомни, как тебя?

– Коля.

– Коля, давай прогуляемся. Тут одно дело есть. Хочу тебя кое с кем познакомить.

– С кем?

– С полезными тебе людьми. Пойдём.

Коля, поколебавшись секунду, двинулся за казаком.

– Я весь грязный, – сказал он.

– Это ничего, даже хорошо. Потом переоденешься. Надо ещё кое-что сделать.

– Вы же сказали, познакомите меня с какими-то людьми.

– А ты там с ними и познакомишься: прямо в деле, – оскалился казак – да, я не представился. Меня тоже Николай зовут, но известен я как Длиннорукий – так и зови меня.

Коле было неловко называть взрослого человека по прозвищу, поэтому он решил обращаться к нему как можно реже.

– Что нужно будет делать?

Казак опять оскалил зубы.

– Увидишь, Колька, не дрейфь. Тебе, думаю, понравится.

Он помолчал, но не выдержал.

– Голубятни будем чистить!

Коля опять удивился: он ничего не понял, но смолчал.

Они шли минут 20, пока не дошли до жилых районов. Это была крупная казацкая станица – небольшой, густо населённый город, если судить по большому скверу, встретившему Колю и его спутника прямо на окраине города.

– Сейчас чуть-чуть ещё пройдём, и ты всё поймёшь.

Спустя короткое время, они вышли к неширокой улице. В одном её участке, словно прижимаясь к кустам, отделявшим проезжую часть от тротуара, собралась группа из пятнадцати человек. Коля умел быстро определять точное количество: сказывался опыт командных боевых игр. Человек пять было одето в чёрные костюмы со свисающими до лопаток капюшонами – одеяние напоминало монашескую рясу, только ниже пояса были широкие штаны.

Длиннорукий подошёл к одному из них – с бородой, они пожали друг другу руки и Длиннорукий глазами указал на Колю.

– Это Николай – наше подкрепление на сегодня. Парень очень быстрый, только что он победил на соревнованиях тут, на полигоне.

Представлять собеседника казак не стал, видимо решив, что для первого знакомства с этим человеком можно обойтись без имён.

Тот кивнул и протянул Коле руку.

– Николай, тебе наверно уже объяснили, зачем ты тут.

Коле было неудобно: он не знал, выставит ли Длиннорукого в неправильно свете, если ответит «нет», поэтому кивнул.

Это умение: прогнозировать ожидания других и говорить, что они хотят услышать было в совершенстве выучено им в церковной школе.

– Хорошо. Этих греховников давно надо было выдавить из нашей станицы. Мы им уже давали уроки, но они не понимают. Надо чтобы каждый – КАЖДЫЙ получил за свой грех и осознал его. Даже если не удастся спасти души этих содомитов, пускай просто уезжают и не оскверняют наш дом. Чем больше мы отловим, тем больше шанс, что они станут уезжать, а за ними потянутся и другие. Нечего тут у нас Бога гневить, пусть делают это где-нибудь ещё.