Роман Сидоркин - Морфо

Остались Семён с Доцентом и одна из девушек. Все знали, что Николай сильно нравится ей. Все, кроме него самого. Он всегда был сосредоточен на своей политической карьере и поиске врагов – было не до отношений. Все списывали это на отрешённость государственного мужа, на его сосредоточенность и цельность. Хотя семья, да и его социальный статус, конечно, уже настоятельно подталкивали его к решению этого вопроса.

Она была невероятно хороша собой. Потрясающая модельная внешность, шёлковые светло-русые волосы, высокий нежный голос, который в случае споров мог становиться очень властным и оттого ещё более интригующим. От модельных контрактов девушка отказывалась с негодованием – с подросткового возраста она хотела пойти в монастырь и посвятить себя Богу. Родители – религиозные люди, не возражали против этого. Подруги подшучивали над ней, называя девственницей. Она и была ей на самом деле. Традиционное воспитание и регулярные проповеди священников с раннего детства привили ей мысль, что секс до брака – это абсолютно ненормальное явление. Единственной причиной, по которой она ещё не отрешилась от мира, был Николай. Ей казалось, что союз с этим человеком, рождение и воспитание его детей – это тоже богоугодное дело. В Николае она видела родственную душу, героя, который не просто хочет следовать вечным истинам, как она, но готов бороться за них публично, ведя общество к духовному расцвету.

Молодые люди ещё довольно долго двигались по ярко освещённым улицам Москвы, особо не задумываясь, куда им зайти. Сделав несколько фотографий с серьёзной миной на холме парка Зарядье на фоне Кремля, Николай повёл оставшихся приятелей дальше. Как-то само так получилось, что они оказались на Красной Площади и пошли вверх по Тверской. Дизайн центра Москвы так устроен, что, если просто расслабиться и идти, куда глядят глаза, то с высокой степенью вероятности, пойдёшь именно этим маршрутом.

Николай, чувствуя абсолютную власть над всей группой, отпускал грубоватые шутки про Тверскую и проституток. Эта старая репутация центральной улицы навела всех на мысль, что неплохо бы уже погрузиться в какой-нибудь клуб. Доцент остановился около памятника Пушкину и указал на ряд длинных домов, в которых скрывались злачные заведения Москвы.

– Думаю, тут нам и надо осесть, – решительно сказал Николай – пойдёмте.

Он повёл группу к ближайшей подсвеченной двери, которая была видна через всю площадь.

У двери толпились люди. Пришлось отстоять очередь: светить депутатской корочкой Николай счёл ниже своего достоинства. Да и внимание лишнее привлекать было ни к чему: резвящийся депутат – это лакомая добыча для любителей шатать режим.

Когда очередь дошла до них, охранник отказал во входе.

– Почему? – набычился Николай.

– По качану! Идите!

– Вы не имеете права! – воскликнул молодой депутат – Публичные заведения не в праве отказывать клиентам!

Он продекламировал статьи из законов и с юридической точки зрения был прав. Но эти законы совершенно игнорировали интересы такого сорта заведений: они хотели иметь право составлять букет из гостей по своему вкусу, поэтому просто игнорировали эти законы.

После нескольких минут препираний, Николай сорвался.

– Пидар-р-расы! – крикнул он в лицо охраннику и было отвернулся, но вдруг из толпы до него донеслись крики.

– Да, сладенький, они самые!

Николай недовольно посмотрел на источник шума.

– А почему вы оскорбляете людей? – спросил кто-то ровным тоном.

В сутолоке толпы он не увидел говорившего и ответил сразу всей очереди.

– Потому что они пидарасы там все, – со злобой, ответил он.

– Это что-то плохое? – повторил тот же голос.

Тут Николай, уже успевший отойти на несколько шагов, остановился.

– А вы что, одобряете их деятельность? – на этот раз его голос был притворно сдержанным, он готовился ударить во всю силу.

– Во-первых, не деятельность: быть гомосексуалом – не значит делать что-то особенное, а во-вторых, это просто оскорбление, вы незаслуженно оскорбляете людей.

– Это пидоров-то незаслуженно называть пидорами?

Всё это время он думал, что общается просто с начитавшимся либеральной литературы активистом, но потом его взгляд привлёк половой состав очереди: там не было ни одной девушки.

– Называть людей, которые вам чем-то не понравились гомосексуальными – это больше оскорбление для гомосексуалов, чем для тех, кому адресована эта фраза: так вы используете понятие гомосексуальности как ругань, а это просто явление – оно не плохое и не хорошее само по себе.

Тут до Николая дошло. Это было гнездо, рассадник. Он чуть не вошёл туда!

– Кто это сказал, с кем я сейчас говорю?!

Он выдвинулся вперёд и озирался как опасный дикий зверь, которого пнули под хвост.

– Со мной.

Из очереди вышел немолодой человек в дорогой одежде. Его лицо выражало смесь негодования и интереса. Он явно был настроен на упорную дискуссию.

Николай не был.

Он подступил к человеку – тот до конца не мог поверить в то, что сейчас произойдёт. Николай взял его за грудки, поднял и, придав в воздухе его телу горизонтальное положение, швырнул спиной на асфальт.

В толпе раздался шум. Раздались выкрики, призывающие к возмездию.

– Вы, чокнутые! – крикнул им Николай – Вы хотите страну развалить?!

– При чём тут страна?! – ответили ему.

– Да при том, что из-за вас детей скоро рожать перестанут! Вы уроды и предатели родины! Поритесь друг с другом, чтобы никто не видел, а вы тут в открытую всё это…

Николая искренне колотило от чудовищности ситуации.

Из-за дверей клуба вышло несколько спортивных людей. В очереди началось сильное движение. Кто-то резко рванулся, его попытались удержать, но он высвободился и понёсся к Николаю. Тот с радостной улыбкой встретил бегущего ногой. Она попала в челюсть, человек отлетел на два метра, рухнул и больше не шевелился.

Одни зашагали в сторону Николая, в других напротив проявились истерически нотки: они закрыли лица руками и заплакали. От двери отделились спортивные ребята, они перескочили перила, быстро преодолели расстояние до Николая, и началась ожесточённая драка.

Долгие занятия спортом и проживание в военных лагерях сделали его очень сильным и выносливым, но ребят было несколько, и все они тоже знали о спорте не понаслышке. Драка длилась несколько минут: достаточно, чтобы приехала полиция.

Когда полицейские подбежали, ребята отошли, а Николай достал свою заветную корочку. Полицейские даже не стали особо приглядываться: в Москве у многих есть какие-то корочки, а свою работу они выполнять должны.

Несмотря на численное превосходство, парни из клуба пострадали гораздо сильнее: у одного был закрыт глаз, второй отхаркивался кровью, выплюнув несколько зубов, третий, лёжа на боку, обнимал себя руками.