Роман Сидоркин - Морфо

– Я поддержу. Считаю, стране нужен оздоровительный душ, чтобы наконец прийти к истинному Богу, который ниспослал нам столь благодатную землю.

Николай выходил за ворота жилого комплекса. Он сам не знал почему, но чувствовал себя очень униженно. Тот как-то так строил диалог, что, не говоря ничего унизительного прямо, всячески подчёркивал превосходство даже в мелких деталях. К примеру, какого бога он называл истинным? Николай знал, что он мусульманин, поэтому ответ на этот вопрос вызывал в нём понятные чувства: Бекхан говорил так, словно вопрос об исламизации России – это лишь вопрос времени. Конечно, такая риторика его бесила, но он не был готов отвечать столь же искусно, потому что привык действовать прямо.

Ничего, он учтёт это в будущем.

Вечером, когда он вернулся домой, его встретила красавица-жена. Она была ослепительно и в то же время по-домашнему одета – близость постели сквозила сквозь каждую деталь её наряда.

– Дети уже спят, – сказала она – кто-то чересчур увлёкся работой и давно не обращал внимания на жену.

Николай немного нахмурился – он не хотел делать этого сейчас. В голове столько всего, а она опять о своём.

На столе был лёгкий ужин. Он знал, что она специально приготовила его таким: он часто использовал наполенный желудок как повод уклониться от супружеской обязанности.

Жена сама открыла бутылку вина и налила ему полбокала. Николай чувствовал, что сегодня уклониться никак не получится, поэтому старался собраться, выбрасывал все мысли, чтобы остаться только с ней.

– Ох уж эти животные инстинкты, – пробормотал он шутливо.

Но внутри он понимал, что, если бы не её настойчивость, он бы предпочёл сон.

Когда супруга залезла на кровать и оттопырила зад, наполовину обнажив ягодицы, он испытал привычное раздражение. Её поведение казалось ему глупым, но что хуже того – неестественным. Оно не находило реального отклика у него внутри, поэтому Николаю казалось, что она прикидывается и делает это очень неумело. В каком-то смысле ему казалось, что она так себя унижает. Он привычно выдавил единственную доступную гримасу: кривую улыбку, которая сохранялась вне зависимости от того, на каком этапе близости они находились.

Пришлось сосредоточиться на каких-то смутных образах у себя в голове, чтобы хоть как-то возбудиться. Происходящее его сильно подавляло – он не мог достичь полноценной эрекции, поэтому уходил в состояние полутранса, где его не сможет достать гормональный запах жены и её изгибы. Что этим женщинам всё время надо?!

Член так и не пришёл в достойное состояние, несмотря на все её усилия. Из-за стыда пришлось выключить свет. Надеть презерватив на мягкую, податливую ткань было трудно. Он надеялся, что, хотя бы от самого проникновения ствол наконец примет достойную форму, но ошибся. Когда стало очевидно, что так корячиться – только вызывать у себя же неуважение к самому себе, он остановил спектакль.

Темнота радовала – не надо было держать на лице извиняющуюся улыбку.

– Ничего, я понимаю, ты устал. Я всё понимаю, – гладя его по плечу, на ухо шептала она.

– Это невозможно! – кричал француз – они предали наши национальные традиции, всю нашу культуру, они предали Христа!

Слушающие его мужчины и женщины с повязанными на головы платками с обречённым видом кивали.

– Когда они сделали эти гей-браки законными, мы с семьёй поняли, что это последний шаг – Рубикон, который нельзя перейти назад. Друзья нас успокаивали, мол это просто даст людям, любящим однополую любовь, если можно так сказать по-русски, возможность иметь совместное имущество, а общество от этого никак не изменится. Но теперь этой пропаганды становится больше и больше! – его эмоционально-раскрепощённая речь с южно-европейским акцентом гремела в тихой комнате ядерными волнами, грея уши собравшимся – недавно они сделали фильм, где показали девочку – ровесницу нашей Лизи, которая исследует свою сексуальность! Это уже переходит все рамки, это касается не взрослых людей, которые могут выбирать с кем им быть – это раскрывает перед настоящими педофилами возможность легально развращать детей! Сначала они покажут это по телевизору, а потом это будет происходить в домах! Есть разница между юридическим установлением того, что однополая любовь между людьми есть и собственно пропагандой этих извращений. После такого мы уже не могли оставаться в этой стране! – он закончил речь, печально опустив голову.

Слушатели, помимо приятного чувства своей правоты, ощущали некоторую неловкость: в России не принято так ярко выражать глубинные эмоции на публике, по крайней мере, в приличном обществе.

Жена Жоржа – так зовут оратора сидела рядом с ним. Голова у неё также была повязана платком, но несколько легкомысленно: спереди выпадало несколько светлых прядей. Позади, за малым столом, сидело трое детей, из-за одинаково-светлого цвета волос похожие на ангелочков. Никто из них ещё не успел нормально выучить русский. Они не особо понимали, что происходит и зачем было уезжать в эту холодную страну, но были вынуждены подчиниться. Жену звали Коринн, она понимала по-русски, но говорить без необходимости пока стеснялась. В её глазах не было такой фанатической решимости, как у мужа, однако внутренне она полностью разделяла с ним убеждения, связанные с переменами в их родной стране.

Их семья долго готовила этот переезд. Сначала Жорж приехал в Россию, чтобы оценить рынок недвижимости. Оказалось, что при текущем курсе евро за относительно небольшую по французским мерам сумму, здесь можно приобрести солидный участок земли в центральной полосе. Земля на юге гораздо дороже и там всё поделено между крупными корпорациями, но Жорж не гнался за сверхприбылями, поэтому чернозём его не особо интересовал. Когда он отправлялся сюда, он сразу решил, что они не будут селиться вблизи крупных городов, потому что он отчётливо понимал: процесс глобализации везде протекает одинаково: где-то они только чуть замедлены, и его дети рано или поздно окажутся под огнём пропаганды чуждых его семье ценностей. Чтобы наверняка обеспечить верное воспитание детям, он решил войти в кооперацию с православной общиной. Языковой барьер сдерживал его поиски какое-то время, но он был упрям и быстро выучил русский. Поиск нужного места занял несколько месяцев, и в итоге он остановился на небольшом ските в районе Суздаля. Сам город и его окрестности полностью отвечали представлениям Жоржа об идеальной сельской жизни в согласии с миром и Богом. Какое-то время он опасался, что дети будут испытывать недостаток знаний в реальных науках, но к его сильному удивлению местная религиозна школа отвечала всем требованиям к образованию. Он специально посетил несколько уроков по физике и биологии, чтобы убедиться в этом. На его взгляд, некоторые аспекты преподавания этих предметов были даже чересчур прогрессистскими. По окончании всех сделок по продаже имущества во Франции и покупки земли в России, он собрал семью и перебрался сюда окончательно. Он не был первым здесь, а после его отъезда некоторые друзья семьи тоже задумались об этом. Теперь он был местным жителем, обрабатывал землю, участвовал в местных собраниях и наслаждался безопасностью от неблагочестивых веяний.