Виталий Великоиваненко - Исповедь советского человека. Повесть

На все наши замечания, а он очень много курил, шутил:

– Да, это скверная привычка, и может быть даже я умру от рака лёгких. Но сигарета убивает только меня, а это лучше, чем алкоголь. Алкоголь убивает близких тебе людей и делает невыносимой их жизнь. Поэтому я выбрал курение.

И вот теперь он умирал, втайне думая, это его минует.

Глаза его лихорадочно блестели, взгляд был умоляющим и где-то глубоко светилась надежда на чудо…

– Я умираю, мне очень страшно… А можно мне выпить рюмку коньяка?

Коньяк был не проблемой, так как больные нередко благодарили таким образом, вероятно, считая это самым лучшим способом, чтобы выразить свою признательность за заботу и внимание.

Я принёс ему рюмку и плеснул коньяка, он повеселел и, выпив, сказал:

– Когда мне делали операцию, я словно попал куда-то в другой мир и помню после наркоза большие карие глаза, удивительные глаза, глаза какой-то необычайно красивой женщины, какой-то инопланетянки. Они меня заворожили, манят… Но ведь это только наркозный сон, я боюсь смерти и не хочу умирать… Я ведь умираю..?

Он чего-то ждал от меня в эти трагические для него минуты, это была исповедь умирающего человека, полная надежд. Несколько лет назад он был свидетелем моего воскрешения и потому по-детски ждал от меня чуда…

– Я совершенно точно знаю, умирает лишь наше тело, а наши души ждут невероятные приключения, и они всегда будут рядом с теми, кого любили мы, и рядом с теми, кто любил нас… Ты всегда будешь рядом с ними, будешь их ангелом-хранителем и будешь защищать их в этой жизни…

– Спасибо… я тебе верю… мне стало легче… и спокойнее…

Через три дня он умер и в чёрном мраморе встал в полный рост на кладбище, со своим бессменным медицинским колпаком на голове, гордо и спокойно взирая на своё новое отделение, или царство – как хотите…

Ещё одна смерть оставила особое и неясное впечатление. Это смерть моей матери. Болела она тяжело. В редкие моменты просветления, казалось, она нас узнавала. Но даже подойдя к зеркалу, она воспринимала себя значительно моложе и не верила нам:

– Нет, это какая-то старая женщина, ты меня обманываешь, мне всего лишь только сорок лет…

И тут же начинала говорить:

– Я так хочу умереть, но не могу, сделай что-нибудь, помоги мне… Я хочу к своей маме и папе, к своим родственникам, они меня очень ждут и я хочу к ним.

То вдруг, обращаясь куда-то, просила:

– Мама, папа заберите меня к себе, я больше не могу быть здесь.

В последние десять лет жизни из учителя русского и литературы она превратилась в набожного человека. На полках среди книг Пушкина, Толстого, Достоевского и писателей советского периода появились религиозные книги.

– Скажи, умирать тяжело? Я очень боюсь… А меня пустят к моим родным, маме и папе..? Я по молодости совершила очень много ошибок и теперь боюсь… А вдруг мне не простят..?

Зная, о чём речь, я тихо, но твёрдо сказал:

– Мама, бог милостив и милосерден… Ты так много в этой жизни делала для других, жертвовала собой ради своих детей и учеников, воспитывая и наставляя их в жизни, что то немногое, что тебя гнетёт, без сомнения, будет тебе прощено, ведь ты говоришь сейчас о Боге.

– Скажи мне, как получилось так, что у нас такая большая семья, а я живу одна… И мои дети, которым я всю себя отдала, так редко ко мне приходят, я сейчас не имею в виду тебя… мне очень горько и обидно… почему всё так и чего я не сделала для вас..? Почему в этой жизни всё так…

Через короткое время она умерла. В последние дни её часто видели стоящей у окна: всё ждала, ждала до самой последней минуты, кого-то так сильно хотела видеть, но умерла не дождавшись…

Смерть матери глубоко потрясла меня.

Сегодня практически не спал, возможно, это как-то связано с лунным затмением. Ночь необычайно тёмная, и только холодные звёзды тускло мерцают. Вместо сна – состояние возбуждения и воспоминания из раннего детства. Сознание бродит и роется в закоулках памяти, мозг пытается осмыслить пройденный путь: могла ли жизнь сложиться иначе…

Помню себя с двух лет, когда задыхающегося мать ночью подносила к форточке, чтобы мог вдохнуть свежего воздуха, а затем, прижав к груди, на руках выносила на улицу. Над головою звёздное, безграничное, бездонное небо. Это завораживало и успокаивало, дышать становилось легче. Мелькают обрывками воспоминания: бабушка, несущая меня в курятник, что-то колдующая и шепчущая, обращающаяся к каким-то ей одной ведомым силам. Старая белая хата с соломенной крышей, двумя комнатками и глиняными полами, большая русская печь с лежанкой, на которой мы ночи напролёт о чём-то шептались… Помню новый дом, отстроенный родителями. Большой, кирпичный, с крыльцом, верандой, спальней, детской комнатой и залом, прихожей и кухней. Первый чёрно-белый телевизор, у которого собирались соседи и родственники. За бабушкиной хатой и нашим домом простирался большой огород с садом, там были яблони, деревья вишни и черешни. Перед бабушкиной хатой росла большая груша, а у нас в большом палисаднике благоухали ароматами цветы. Огород спускался до реки, поросшей камышом. По утрам отец ходил на речку и приносил щук, угрей и карасей.

Появление младших братьев было для меня чудом…

Мы с двоюродным братом ходили на речку смотреть, не принесёт ли льдина брата или сестру. Но никого не было. Двоюродный брат, старше меня на пять лет, говорил бабке, что плывут только одни девчонки, а он хочет мальчишку.

А я ничего не видел… Впрочем, одного брата нашли в капусте, а второго всё-таки принесла льдина во время весеннего половодья и ледохода, а я не видел, хотя было уже пять лет…

Но вскоре соседский мальчишка, он был старше и уже учился в школе, детально посвятил меня в процесс создания и рождения детей.

Я был поражён и огорчён. Он меня успокоил: «Так делают всех детей».

Возбуждённый, я поделился с матерью новыми знаниями.

Соседского мальчишку выпороли, а я чувствовал себя перед ним виноватым.

Подначиваемый старшими двоюродными братьями, приехавшими погостить в деревню, увёл соседскую девочку на лужайку за рекой, а вернувшись, торжественно объявил, что у нас будут дети и я решил жениться, что вызвало дикий хохот старших. Мне очень долго разъясняли, что я должен вырасти, выучиться, а пока моя свадьба невозможна…

Как-то ещё до школы нашёл в шкафу у отца презервативы, бабушка объявила их лекарством: «У папы болят уши, и он ими лечится».

Заявление бабушки воспринял со скепсисом и недоверием, про себя подумал, что бабушка совершенно не разбирается в этом вопросе, потому что она уже старая.

Вскоре я узнал, что такое смерть.

В память врезался гроб, обитый тёмной тканью, стоящий в центре комнаты на двух стульях, в котором покоилась прабабушка. Лицо бледно-восковое, спокойное, черты заострены, казалось, что она просто спит и её можно разбудить. Вокруг приглушёнными голосами о чём-то разговаривают старушки в чёрном и периодически голосят. Горят свечи, комната затемнена, занавешены зеркала, и только с иконы в углу комнаты таинственно взирает святой, которому она молилась. Вдруг, как будто от дуновения, шелохнулась занавеска на окне, погасла свеча, старушки заговорили что-то о душе, по коже пронёсся мороз и стало страшно: вглядываюсь, не задышала ли?