Юрий Линник - Под покровом минувших лет. Пристрастные хроники из XX века

* * *

Экзаменационная сессия прошла неудачно для Петра, он не сдал один предмет. Курс после окончания сессии выехал в летние лагеря, и пересдавать экзамен пришлось уже осенью. Спустя месяц пришло письмо от Михаила, судя по которому, его 155 дивизия находилась в боевом резерве, но горячие деньки не заставят себя ждать. В начале июля начались грандиозные события в районе Курска и Белгорода. День ото дня приходили сообщения о всё более масштабных и ожесточённых боях. Пётр понял, что Михаил может оказаться в самом эпицентре этих схваток. Снова недобро защемило в груди.

Однако с Курской дуги приходили всё более радостные вести. Выдержав мощные удары немцев, наши войска в начале августа перешли в контрнаступление. Поступали сообщения об освобождении всё большего числа населённых пунктов. Оставалось только догадываться о том, какой ценой давались эти успехи. Письма от Михаила больше не приходили.

Наконец, 24 августа Пётр получает долгожданное письмо от брата. Свёрнутый в треугольник блокнотик в «линейку» и коротенькая записка. В блокнотике на 4 —х страничках аккуратно записаны фронтовые стихи Михаила. (хранится по настоящее время, январь 2015 г.). Получив это необычное письмо с фронта, Пётр не шутку встревожился. Что бы это значило? Да ничего хорошего! Разумеется, это было недобрым знаком того, что невозможно написать открытым текстом. Пётр понял, что каждый новый день может стать для Михаила последним.

Отправил блокнот со стихами Петру Михаил неспроста. Под Ахтыркой, когда казалось, что немцы не смогут быстро оправиться после столь быстрого и беспорядочного отступления, 11 августа, сгруппировав броневой кулак из трёх дивизий, немцы нанесли мощный и неожиданный контрудар. Сто пятьдесят пятая стрелковая дивизия отошла в направлении на Богодухов и заняла оборонительные позиции. На направлении главного удара немцев оказался 436 полк, полк Михаила. С 18 по 24 августа полк отражал ожесточённые попытки прорваться в тылы наших войск.

Впервые с зимы 1942 года, когда Михаил прибыл на фронт, пред его глазами предстала ужасная картина массовой гибели солдат и офицеров полка. Ему стало ясно, что в этой ежедневной лотерее войны шансы выжить невелики. Михаил полевой почтой отправляет блокнотик со стихами, в которых он как бы убеждает себя, что всё будет хорошо, война кончится и он, конечно, вернётся в родной дом. Ещё двое суток после отправки сборника шли ожесточённые бои.

Полк выстоял и 25 августа торжественно вступил в Ахтырку. Но уже оставалось чуть более месяца, когда под Григоровкой на печально знаменитом Букринском плацдарме осколки артиллерийского снаряда изрешетят тело Михаила. (см. «Михаил. Букринский плацдарм. 3 октября 1943 г.» О гибели брата Пётр узнает спустя месяц из письма отца. Так печально для Петра завершился 1943 год.

Год 1944. Фронт уходил на запад, оставляя за собой искромсанную землю и вопиющую разруху. Гитлеровский апокалиптический зверь, избитый как бы невзначай под Москвой, измордованный изрядно в Сталинграде, с перебитой под Курском бронированной хребтиной, изрыгая дым и пламень, медленно уползал в своё логово в надежде где-то зацепиться, остановиться и зализать зияющие раны, нанесённые русским оружием. И остаться, потерять всё, но остаться, чтобы копить силы и выискивать новый момент для расправы с этими ненавистными русскими. Но кто ему теперь позволит остаться?

Пётр по-прежнему в Москве, но он уже не курсант Военной Академии химзащиты. В ноябре 1943 года, когда опасения применения немцами химического оружия начали отчасти рассеиваться, или по иным соображениям, отделение, на котором учился Пётр, перевели для продолжения учёбы в химико-технологический институт им. Менделеева.

Из Военной Академии химической защиты в МХТИ на факультет специальной технологии №138 перевели 86 слушателей III курса инженерного факультета. Остался у него после ВАХЗ только номер военно-учётной специальности и звание инженер-лейтенанта, которое присвоили всем перед демобилизацией. Так Пётр вновь стал гражданским человеком и студентом 4 курса МХТИ. «Менделеевку» в те годы возглавляла Прасковья Васильевна Дыбина.

Самые тяжёлые годы войны судьба упрятала Петра в стенах Академии. Удивительно, ведь ушёл он в армию добровольцем. Сколько их, молодых ребят- добровольцев полегли в первые же месяцы сражений! Два года Пётр находился в составе вооружённых сил и ни дня не был на фронте. И не то, что бы он к этому стремился, стараясь укрыться в безопасном месте, а так причудливо сложились обстоятельства. И никто не будет вправе бросить ему в глаза обидные слова укора. Ведь пошёл он в армию добровольцем, но судьба распорядилась по-своему.

Тем не менее, много лет спустя, когда начались массовые чествования фронтовиков, Пётр чувствовал себя неловко, ибо служил в вооружённых силах в период войны, но фронтовиком не стал. Не секрет, что были такие военные, офицеры, которые сумели, именно сумели, избежать фронта, и жили в тылу, ни в чём себе не отказывая. При этом многие из них «таинственным» способом обзавелись ксивами, свидетельствующими об их героическом участии в боевых действиях.

Потом, когда покалеченное, израненное и контуженое поколение истинных фронтовиков преждевременно уйдёт на погосты, этих «умельцев жить» будут чествовать наравне с настоящими фронтовиками. Хотя, сразу после войны именовали таких «героев» не иначе, как тыловые крысы или шкурники, пусть «за глаза». Но к Петру, конечно, это не относилось.

* * *

В 1944 году, пощеголяв в форме лейтенанта пару месяцев, он вновь стал гражданским лицом и опять же не по своей воле. С сентября 1944 года Пётр уже студент 4-ого курса знаменитой Менделеевки. Снова студенческое общежитие, свобода. Но Москва это уже не заштатный Новочеркасск – столица со знаменитыми театрами, галереями, выставками, библиотеками и кинотеатрами.

В тот год Москва вновь забурлила культурной жизнью. Люди ощутили скорый, победный конец войны. С домов удаляли маскировку, снова зажглись фонари на улицах, на Тверской приступили к покраске домов, на трамвайных остановках, как до войны, загорелись цифры маршрутов. Вернулись из эвакуации и начали давать спектакли все московские театры.

Пётр старался не терять время попусту. Он не пропускал театральные постановки, ходил на концерты, в музеи. Влюбившись в Москву, он исходил столицу вдоль и поперёк, словно желая пропитаться её стариной и державностью, много читал по истории города. А Москва формировала Петра – из простого парня шахтёрского захолустья он становился интеллигентом. Разве мог он мечтать о таком подарке судьбы, будучи в Шахтах или даже в Новочеркасске. Природная любознательность Петра, пытливый ум нашли должную пищу в столице.