Нонна Беспалова - В той стране

– «…На твои зеленоватые глаза как персидская больная бирюза. Может быть, тот лес душа твоя…».

Они вместе громко дочитали стихотворение до конца, глядя друг на друга. Вокруг добродушно засмеялись и им поаплодировали.

Марк достал из планшета лист бумаги, миролюбиво протянул его Наде.

– Перепиши мне «Лес».

Потом они, глядя на догоравший костёр, пели какие-то песни. « Что они тогда пели? Окуджаву, конечно… «Встань пораньше…», «Всю ночь кричали петухи и шеями мотали…». Что ещё? «Ты у меня одна словно в ночи луна…», я очень любила эту песню, а теперь уже не помню, кто автор. «Всё перекаты, да перекаты…», нет, это пришло позже. «Всё что будет со мной, знаю я наперёд…», а эту песню Городницкого я люблю до сих пор. Как много они тогда вкладывали в это пение, в эти песни. Сейчас многие из них кажутся наивными, уж чересчур бесхитростными, но многие они поют до сих пор. Правда, не у всех одни и те же песни вызывают одинаковые чувства. Споры о том, что стоит вспоминать и петь, а чего не стоит, часто сопровождают теперь их пение у костра. Но песни ночью у костра – это обязательно, это – ритуал».

Надя с Викой ещё долго разговаривали. Надя узнала, что Вика с Ириной ходят в университет на лекции профессора Аверинцева по Византии, решила к ним присоединиться. И на Эйдельмана они тоже пойдут вместе, и в консерваторию на Баршая тоже. Наконец обе зазевали и забрались в палатку. Ирина уже крепко спала. Вика немного поворочалась и затихла, а Надя никак не могла уснуть. Она лежала и улыбалась. Всё получилось, она их нашла! Она нашла тех самых «своих», кого ей так не хватало, и они непременно подружатся. Теперь у неё начнётся совсем другая жизнь.

«Это так. У меня действительно началась другая жизнь. У меня появился Денис, и появилась „своя компания“, кружок друзей, полностью доверяющих друг другу». С ними можно было о чём угодно говорить, ходить в походы, шляться по Москве или сидеть в кафе, к ним можно было обратиться за помощью, просто позвонить или зайти, если тебе грустно и некуда деться. Не все из её студенческой компании стали её близкими друзьями, некоторые остались хорошими приятелями, но все они были «свои». «Свои» – вот тоже сложное понятие из тех дней. «Своих» они отличали с полуслова, а иногда и с полувзгляда. « Всё-таки мы были уникальным поколением, хотя Денис и говорит обычно, что каждое поколение – уникальное. Денис прав, но, мне кажется, ни до, ни после нас, уже не было молодых людей с такой тягой ко всему тому настоящему, что от нас пытались утаить, ко всему интересному, до чего можно было как-то дотянуться, достать с риском попасться, прочесть за одну ночь, проникнуть правдами и неправдами на „закрытые показы“ и „квартирники“, только бы увидеть, услышать, узнать. Так альпинисты высоко в горах жадно дышат, ловя кислород в разреженном воздухе ».

Надя и Денис сблизились стремительно. От этого воспоминания губы Надежды Осиповны невольно растянулись в улыбку. « Вот тоже интересный вопрос: откуда ко мне, выросшей с бабушкой и дедушкой, пришла идея свободной любви? Из зарубежных романов, которыми изобиловала мамина библиотека?» Юная Надя уже успела полюбить сильных и беспечных женщин Хемингуэя, поплакать над печальными красавицами Ремарка. Это произошло гораздо раньше, чем мама спохватилась и попыталась что-то убрать из их библиотеки. Шёл 68-ой год, год студенческой революции во Франции. «Может быть, это носилось в воздухе? Трудно сказать…»

Каждое утро, приходя в институт, Надя высматривала в толпе Дениса и видела, что он тоже её ищет. На лекциях они садились вместе, после семинаров находили друг друга, чтобы постоять рядом и перекинуться несколькими словами. Однажды в перерыве между лекциями они задержались в пустой аудитории и в первый раз поцеловались. До этого Надя только один раз целовалась со своим одноклассником на выпускном вечере и всё. Теперь они с Денисом начинали целоваться как сумасшедшие в любом более-менее уединённом месте. Это была любовь, Надя не сомневалась. А раз это любовь, то их близость неизбежна, отказ от неё – это уступка ханжеской морали. Теоретически Надя для себя всё решила, а на практике…

Однажды Денис привёл её в квартиру одного из своих приятелей. Приятель ушёл. Они остались одни. Надя прекрасно понимала, почему они сюда пришли. Сначала они целовались, потом Денис расстегнул на Наде кофточку и целовал её грудь, но когда он попытался добраться до её трусов, Надя остановила его руку.

– Нет! Не здесь. Не сейчас.

Денис не стал настаивать. Надя была искренне огорчена своим нелогичным поведением, но ничего не могла с собой поделать. Увидев Надино расстроенное лицо, Денис засмеялся и обнял её за плечи.

– Давай в воскресенье смотаемся куда-нибудь на природу?

В воскресение вместе с ними на природу выехали Вадим с Олей и «неразлучные Лера и Вера». Денис поставил палатку в стороне от двух других. Один спальник он положил вниз, другим они укрылись.

В эту ночь Надя снова и снова останавливала Дениса в последний момент, никак не могла решиться на завершение их близости. Она измучилась сама и измучила Дениса. Что это было? Инстинктивный страх? Или где-то глубоко пряталось недоверие к Денису? Под утро они оба задремали. Надя неожиданно проснулась. Рядом спал Денис, одна рука, согнутая в локте была у него под головой, вторая лежала на спальнике рядом с Надиным плечом. Надя смотрела на его усталое, нервное лицо, на тени у него под глазами. Она прикоснулась губами к его губам, Денис открыл глаза и тогда всё, наконец, произошло, очень нежно и почти не больно. Потом они лежали, обнявшись, и не заметили, как уснули. Надя проснулась первая, начала потихоньку разыскивать свою одежду, стоя на коленях в тесной палатке. Она увидела на расстеленном под ними спальнике три небольших тёмно-красных пятна. Денис проснулся и смотрел на неё.

– Я застираю?

– Оставь. Я его вывешу на берёзу, пусть все видят.

Они оба засмеялись, Надя скользнула к нему, и они опять начали целоваться.

Народ в их маленьком лагере уже зашевелился. Надя с Денисом тихо вылезли из палатки. Денис прихватил тот самый спальник, они ушли подальше в берёзовую рощу и оставались там, пока не услышали, что их зовут. Когда они вернулись, все уже были готовы идти дальше. Лера и Вера сложили их палатку. Наде и Денису осталось только наскоро попить чаю и собрать свои рюкзаки. Глядя на них все улыбались, но никто ничего не сказал, только Вадим ворчал, что теперь они придут на станцию поздно и в электричке будет полно народу. Так и случилось. Они еле втиснулись, свалили рюкзаки грудой в тамбуре. Денис и Надя остались присматривать за вещами, а остальные постепенно просочились в вагон и даже нашли свободные места. Надя и Денис дождались, когда в тамбуре станет малолюдно, сели на рюкзаки у противоположной входу-выходу двери и так, на рюкзаках, обнявшись, доехали до Москвы.