Юлия Негина - Солнцепоклонница

То, чем я занималась до этой черты, не имеет смысла продолжать. Я пыталась выдавить молоко из камня, я сражалась с ветряными мельницами, я изо всех сил, на износ, бежала марафон, и финиш отодвигался от меня все дальше и дальше. Истратив все силы, потеряв цель и смысл, я могла продолжать бежать лишь какое-то время по инерции, и вот инерция иссякла. Я достигла горизонта, и впереди меня ничего нет.

Ни одного желания, кроме желания спать. Я сплю до того момента, когда мой мозг уже сопротивляется сну. Мне очень не хочется выходить наружу, там мне легко и уютно, в самом сне со сновидениями и в промежуточном состоянии дремы. Нет повторяемости и безысходной предсказуемости. Там, как в воде, меньше чувствуется гравитация. Когда же я открываю глаза, жизнь наваливается на меня со всей своей тяжестью. Какое-то время я сижу на кровати, чтобы свыкнуться с мыслью о том, что придется проделать всю череду безрадостных занятий снова и снова.

В моем доме танцуют тени – дети солнца и деревьев, ветер – их музыка. Острые, тонкие штрихи оставляет комнатная драцена, мягкие, размытые пляшущие пятна – листья берез и рябин, что растут за окном. Как морские водоросли извиваются в водах залива, как бликует поверхность пруда – дрожит, оживает, сочиняет мне сказку стена цвета полыни, у которой на кресле, свернувшись крендельком, дремлет белоснежная кошка. Я абсолютно уверена, что на этом все. Я не могу больше работать. В детстве я заводила механического цыпленка, и он лихорадочно клевал воображаемые зернышки на полу, все замедляясь и замедляясь, уставая, и в конце концов замирал клювиком вниз. Завод кончился, ключик сломан. Камень в сотый раз скатился к подножью, едва достигнув вершины горы, Сизиф смертельно устал, он снова у подножья, он больше не покатит камень вверх.

Я уже почти убеждена в том, что без меня здесь ничего страшного не случится: моей кошке найдут хозяйку поласковей – я ее так редко глажу; у дочки есть папа – переедет к нему или к бабушке, собаку все обожают, она не будет долго скучать. Не так уж много во мне проку окружающим. Вот только долги. Я не хочу обременять ими семью. Правило хорошего туриста – унеси с собой свой мусор. Только эта мысль дает мне сил для последнего рывка – попросить о помощи. Для этого требуется недюжинное мужество. Не такая уж большая сумма, есть же люди, чьи дела процветают, чьи цыплята клюют зернышки с завидной бодростью, для кого оплатить мои счета будет означать просто съездить на роскошный курорт не пять, а четыре раз за год. Я, зажмурившись от унижения, топчу свою гордость и пишу знакомому финансисту:

Я никогда бы этого не написала, если бы обстоятельства были хоть на один процент менее плачевными. И хотя мы с Вами вообще друг другу никто, и я не имею никакого морально права Вас обременять, Вы единственный человек, к которому я рискну обратиться за помощь. Попробую изложить ситуацию конструктивно и без пафоса.

Я сейчас живу на пределе своих возможностей, мне трудно. Мало того, мне периодически кажется, что я не справлюсь. Это первый раз в жизни, когда я понимаю, что у меня иссякли силы. Нет ни одного близкого человека, который бы меня в этот момент поддержал. Если бы был, я бы не обращалась к малознакомому. Да я бы и сейчас этого не сделала, если бы у меня не было дочки, и тут уже не до гордости, нужно попробовать выкарабкаться. У меня жуткий упадок работоспособности. Надеюсь, вам незнакомо такое состояние. Совсем нет радости, а только обязанности, выполнять которые вдруг стало невыносимо тяжело.

Но я беру себя в руки! И делаю все, что нужно. Дом в порядке, ребенок одет, обут. И даже пеку все эти пироги – через силу. Все, что я зарабатываю, уходит на оплату по счетам, мы едим очень скромно, наша жизнь сведена к минимуму. Я посещаю психолога, я очень хочу из этого состояния выйти, вернуть жизненные силы. Я делаю вообще все, что можно и нужно. Я не тот человек, который пищит при малейших трудностях. Но я не уверена, что у меня получится.

Вам я это пишу, естественно, не просто, чтобы пожаловаться, а чтобы попросить финансовой поддержки. Мне очень нужна рука помощи. Речь идет не о такой уж большой сумме, но она огромна, когда ее нет, и когда совершенный упадок энергии, и когда ты один во всем мире. Буду откровенна, я не гарантирую, что смогу вам эти деньги вернуть, потому что я вообще не уверена сейчас, что выкарабкаюсь из депрессии, и что все наладится. Если бы я окончательно не убедилась, что не справляюсь сама, я бы в жизни никогда не обратилась. Но я должна это сделать, как зацепиться за соломинку.

Просто да или нет, я приму любой ответ с уважением. Я настоятельно прошу: пусть это письмо останется между нами. Мне трудно обнажать свою слабость, пожалуйста, не надо рассказывать никому из наших общих знакомых.

«Такая изящная эротичная женщина, да еще и умница (а это редко сочетается с красотой) – ну просто не имеет право на всякие там депрессии! – оживляется он. – Кстати, вам очень идет то длинное платье с открытыми плечами и небольшим разрезом. И еще: не торопитесь тратить деньги на психолога! Может быть, я вам помогу вместо него. Нужно только подумать, на каких условиях :) :)».

Он радуется, как кошка брошенному ей фантику на нитке, предвкушает игру. «Я перекупил половину вашего долга, и теперь вы должны мне».

Он хочет заняться моим финансовым воспитанием, ставить мне задачи, играть со мной в project management. У меня нет сил на игры, я истощена, мой ящик с игрушками давно сгорел. Я вынуждена отказаться: «В этом нет никакого смысла. Это никак не меняет дело и совершенно никак не облегчает ситуацию. Стать должной теперь вам – абсолютно бесполезное перекладывание суммы долга из одного места в другое. Мы не очень хорошо поняли друг друга, извините, мне не стоило Вам писать».

В тот же день он обсуждает с общими знакомыми мою «деградацию», непроходимую наивность баб, весело шутит на тему кредиторов.

Моя лучшая подруга считает, что я недостаточно стараюсь, предполагает, что я ленива, что преувеличиваю трудности. Ей виднее, она бегает марафоны, ее ролевая модель – героиня очередной книги по самосовершенствованию, мать четверых детей, несколько раз пробежавшая триатлон. Она готовилась к последнему «Айронмэну» шесть лет. Во время велозабега ее сбила машина, которая сопровождает спортсменов. Она отказалась от госпитализации, залезла обратно на велосипед и продолжила гонку. Впереди еще сто километров велотрека, а потом сорок два бегом и четыре километра вплавь. С финиша спортсменку увезли в реанимацию, где она до сих пор не пришла в сознание. «Тем, кто не бегает триатлоны, не понять, – комментирует подруга, – ты готовишься столько времени, потом, когда ты на дистанции, это другое сознание, ты не можешь сойти, ты начал и должен добежать до конца. Я бы поступила точно так же!»