Николай Лукьянченко - Мамонтов бивень. Книга первая. Сайсары – счастье озеро. Книга вторая. Парад веков

– Глаза хочешь закрыть бойцам? – ядовито подрезал его Сухов.

– Мы сами, родимый, закроем орлиные очи твои… – затянул Щчук тоскливым голосом.

– Что мы приехали сюда спать?! Тоже мне, главнокомандующий.

Волк на псарне! – выкрикнул Валерий Антипов и, переходя на фальцет, закончил: – «Бойцы! Командиры обманывают вас!»

– Кто это воет здесь? – спросил Гайсанов, зажигая свет.

– Я спрашиваю, кто тут про командиров что-то сказал сейчас? – процедил сквозь несмыкающиеся зубы Гайсанов. – Что, трус? Нагадил и в кусты?!

– Я сказал, – поднялся Антипов. – Ну, и что?!

– А то, что завтра подойдёшь ко мне за билетом в Москву. Некоторые уже завтра полетят домой. Отряд имеет деньги на их путешествие… – угрожающе выпалил командир.

– Я готов. Давай билет, – смело и гордо ответил ему Валерий.

– Я сказал «завтра», – подчеркнул Карим.

– А завтра уже сегодня, – спокойно и миролюбиво шёл к нему Антипов.

– Значит сегодня и полетишь, – расстреливая его в упор чёрными дулами глаз, заключил Гайсанов.

– Это называется «умри ты сегодня, а я завтра», – продолжал отстреливаться и Валерий.

– Да, это так и называется! – оставил за собой последнее слово Карим Гайсанов и, по-бычьи наклонив голову, словно только что срезал тореадора, вышел из зала, щёлкнув выключателем.

Высокое полярное солнце уже в семь часов утра разогрело воздух до двадцати пяти градусов.

Раскалённая атмосфера якутского неба оглушала сонно плескавшихся у рукомойников, пытавшихся шутить и злословить бойцов.

Утренняя линейка была короткой и неприятной.

Командир отряда Карим Гайсанов объявил Приказ №1 вечернего заседания штаба об отправке трёх бойцов в Москву:

«За нарушение сухого закона, за самовольный уход с работы и нарушение норм поведения бойца Всесоюзного студенческого строительного отряда имени Ленинского комсомола приказываю бойцам линейного отряда МГУ «Эфиоп»: Антипову Валерию, Подкладину Юрию и Башееву Игорю в двадцать четыре часа покинуть место дислокации линейного студенческого строительного отряда МГУ имени М. В. Ломоносова и город Якутск.

Приказ №1 штаба ССО «Эфиоп» довести до сведения центрального штаба ВССО МГУ с последующей передачей дел на факультеты.

Командир отряда Карим Гайсанов.

Начальник штаба Мартынов Георгий.

Комиссар отряда Кротич Анатолий».

– Но я, бо-ля, не подписывал никакого приказа. – возмутился комиссар.

– Меньше спать надо, – процедил сквозь зубы начальник штаба Мартынов.

Объявив этот ошеломительный документ, командир предупредил, что всем, кто нарушит устав бойца ВССО, будет незамедлительно вручён билет на самолёт в Москву.

Несмотря на то, что было воскресенье, Гайсанов, объявив отдых, сам им не воспользовался. Командир спешил, ему нужно было выигрывать время для того, чтобы найти дополнительные варианты или хотя бы один достойный выход из сложившегося положения. И он для всех шёл на встречу с руководящим составом СМУ-21, а на самом деле улетал на полтысячи вёрст от Якутска, где надеялся заключить выгодный договор на горящий подряд.

После завтрака почти весь отряд потянулся на дамбу. Виталий Игнатов и Володя Грайчихин пригласили Олега Батурина составить им компанию на сегодняшний день. Олег чуть ли не со щенячьей радостью и благодарностью бросился обниматься-бороться с обоими, словно хотел показать, что он полностью принадлежит им и готов с ними хоть куда.

Играя волейбольным мячом, они направились, как и все, в сторону Лены. Дамба походила на дорожку огромного муравейника, протоптанную из беспорядочно нагромождённых тяжёлых каменных и лёгких с покривившимися стенами деревянных домов в заросли молоденьких берёзок и кустившегося среди них орешника. Маленький кусочек земли, отвоевавший у могучей реки манёвр и пространство на случай сдержать или хотя бы ослабить натиск её порой неусмиримой стихии, стал и дорогой жизни отдыхающих.

– Грачик, а что произошло с бойцами, что их так? – спросил Виталий Грайчихина, бывшего членом штаба отряда.

– Двое вчера нализались и пьяные отправились к кадрам, прихватив для пущей храбрости ещё бутылочку «Портвейна». Батя одной выпер их вон.

– И что ж?

– А те осушили бутылку, и пустую – в окно. Для убедительности бросили ещё и кирпич.

– Хороши Дон – Жуаны, гм… – хмыкнул Виталий Сергеевич. – А третий?

– Антипов? На штабе Гайсанов говорил, был тоже пьян, не давал спать бойцам, сквернословил и даже оскорбил самого командира, когда он пытался его успокоить, – объяснил Володя Грайчихин.

– Жалко парня. Отличный работник, – заметил Виталий Сергеевич.

– Ничего он не сделал такого, чтобы выгонять его тут же, – в свою очередь вступил в разговор Олег Батурин. – Вчера поговорил с командиром на равных, сказал в-открытую то, что уже давно все за глаза говорят. И вот получил…

– Да, «жираф большой, ему видней», – иронично проговорил Игнатов. Его тонкое миниатюрное лицо и большие светлые глаза лучились вводящей в заблуждение многих будто бы искренней детской простотой.

Батурин испытывал сыновнюю симпатию к нему с первых же дней знакомства. И день за днём она перерастала в дружбу, которая завязалась явно тогда, когда однажды, работая на кладке один, без помощника, Олег вдруг обнаружил, что раствор и блоки, которые он приготовил сам себе, не кончались, хотя он, не отрываясь от стены, интуитивно считал один за другим. Батурин разогнул затёкшую спину и увидел Игнатова, колдовавшего над бадьёй. Приготовив раствор, Виталий Сергеевич расстилал его по стене таким слоем, каким бы его стлал и сам Олег: оптимальным для каждого места стены и блоков, и именно той консистенции, которая требовалась для хорошей кладки. Олег перевёл взгляд на шеренги тридцатикилограммовок, поднесённых Виталием Сергеевичем, и удобно ожидавших теперь своего часа в полуметре от стены. Протяни только руку и… С того дня они работали в паре и их симпатии крепли. Но последнюю неделю Виталий работал на прорыве с дорожниками, и они виделись только утром или вечером, да и то – мельком. Игнатов, несмотря на свои сорок два года, был строен, сух, спортивно подтянут. По утрам, а иногда и по вечерам, он с удовольствием стоял подолгу на руках вверх ногами на специально изготовленных для этой цели миниатюрных брусьях. В его хорошо развитой интеллигентно-спортивной фигуре скрывалась цепкая даже не дву‒, а многожильность, вплетённая в сгусток высокого ума и сильной воли.

Пример Виталия был притягателен, и Олег, как и в университете, стал по утрам просыпаться раньше других на полчаса и до общего подъёма успевал пробежаться, и сделать физзарядку на школьном дворе.