Евгений Кузнецов - И охотничьи злоключения

Гера лежал в темноте в заброшенной избушке, вспоминал, думал, и мыли в голове появились: если попробовать жизнь изменить, может не поздно. Вот он отправился на промысловую охоту, оказался в таежной глухомани, встретил девушку, которая заставляет на ту же любовь взглянуть иначе, взять и переселиться в эту глубинку, о чем он упомянул в разговоре с егерем и молодым бугаем, переселиться в случае отказа Лены уезжать в Углич, здесь есть цех по переработке молочных продуктов, на ферме всякая техника, устроиться механиком, заиметь детей. Живя здесь Гера и к охоте наверняка начнет относиться серьезнее, не как относился до сих пор.

Однако вначале до выполнения заманчивых планов Гере нужно было сбежать от егеря.

Все же ему удалось немного поспать.

Он проснулся, когда залепленное целлофановым пакетом окошко затеплилось просыпавшимся снаружи свет. Выбравшись из спальника, Гера покрался к стене, касаясь вначале рукой края столика, чтоб не потерять правильное направление, ступал осторожно, хотя похрапывание молодого бугая маскировало посторонние звуки, все равно опасался, что егерь проснется, включит фонарик, тогда придется говорить, что намеревался выйти из избушки по нужде, по ошибке пошел не в ту сторону. Достав из угла сруба спрятанные документы, засунув их в карман, сняв со стены свою двустволку, он вернулся на свое спальное место. Патронташ у него отобрали, но когда он вчера доставал из рюкзака вторую бутылку водки, то прихватил несколько находившихся в коробочке патронов, уже тогда зная, как надо действовать, теперь был вооружен и при необходимости мог пугать врагов оружием. Опустившись на спальник, он обул болотные сапоги, надел куртку, служившую подушкой, поднялся на ноги.

Ржавые петли двери скрипели, но, опять же, похрапывание юного бугая позволило Гере покинуть избушку незамеченным.

На воле света оказалось достаточно, видны не только ближние кусты и отступавшие от избушки деревья, просматривалась и даль за речкой.

Отвязав от березки веревку, с помощью которой удерживалась лодка, Гера столкнул с суши нос лодки, в нее забрался, переместился на корму, в движке вывинтил свечу и попытался пальцем отковырять затолкнутый вчера в патрон листик.

Движок не заводился.

Храп в избушке прекратился, и разбираться, продолжать возиться с движком становилось опасно.

Переместившись на среднее сидение, Гера поднял лежавшие на дне весла, их укрепил. На речке в этом месте плес, лодку едва несло слабым течением.

Он услышал раздавшийся в избушке тревожный голос.

И он успел сделать всего один гребок, как дверь избушки распахнулась, вывалился молодой бугай, босой, на нем штаны и рубашка, в них спал, в руках двустволка. Видимо, он проснулся, обнаружил, что конкурент по любви исчез, разбудил егеря, и вот спешил выяснять, куда конкурент по любви девался.

Бросив весла, Гера скорее взял лежавшую на сидении рядом с ним свою двустволку, вскинул. Лодка находилась напротив избушки.

Дробь после выстрела впилась в бревна избушки, заставила молодого бугая кинуться назад в помещение.

Гера снова принялся спешно грести.

И лодка приближалась к роще на берегу, когда из избушки вывались юной бугай и егерь, один за другим, оба обули болотные сапоги. Пригнувшись, они скрылись в кустарнике, понимали, что могут быть убитыми, наверняка хотели немного отступить в сторону, подняться там, где их не ожидали, и стрелять. Опережая их намерение Гера оставил весла, снова схватил двустволку, выстрелил. Дробь срезала верхние веточки кустарника над головами присевшего противника.

– Ну, гады, только высунетесь, я нервный, за свои поступки не отвечаю, отрешу от жизни обоих! – умышленно зло и истерично прокричал Гера, будто на самом деле псих.

Егерь и молодой должны были понять, что браконьер шутить не собирался.

Положив двустволку на сидение рядом с собой, Гера принялся грести.

И он успел сделать всего пару гребков, как увидел привставшего молодого бугая, услышавшего шум от опускавшихся в воду весел и понявший, что можно не скрываться. Грохнул выстрел. Гера ощутил, как родившийся на секунду поток воздуха коснулся его уха и догадался – стреляли жаканом, метя попасть в человека; ослепленный любовью молодой бугай совсем потерял голову, мечтал любой ценой от конкурента избавиться, не думал, что придется отвечать, если человека пристрелит. К счастью, благодаря подступившему к речке лесу Гера оказался вне досягаемости следующего выстрела.

Он довольно долго продолжал грести, пока не решил – ушел от противника, есть время запустить движок и укатить отсюда.

Двигатель не заводился.

Опасаясь, что егерь и молодой бугай пустились в погоню, Гера снова взялся за весла, намереваясь плыть до Орендорская, перед деревней высадиться из лодки, добраться пешком до железной дороги. Плыть мимо деревни не стоило, вдруг егерь знал номер телефона кого-то из людей, живших в деревне, ему удастся сообщить о побеге браконьера. Гера деревеньку обойдет, никем незамеченный. Правда, все равно ждали трудности, ружейный чехол остался в избушке, придется ходить с двустволкой на плече, в поезде демонстрировать оружие, такое поведение могло показаться кому-то подозрительным. Выход он нашел – купит старую одежду, или даром дадут, завернет разобранную двустволку в материю, будет таскать как вещь.

Он уже верил, что удалось сбежать, когда неожиданно для себя на прямом участке речки заметил показавшихся преследователей. Они быстро шли берегом. Гера вслух выругался. Враги могли его догнать, весла лодки с малыми лопастями, сильный гребок не сделать, течение слабое, лодку разогнать нельзя, к тому же, речка петляла, преследователи способны были лодку опередить, продвигаясь лесом и выходя от конца речного изгиба к началу изгиба. Выход у Геры имелся лишь один – высадиться на берег, на котором не было преследователей, таким образом избежать нежелательную встречу. Идти потом он решил в сторону центральной усадьбы и деревеньки, в которой проживал дед Степан, проходить мимо Орпендорская и добираться до станции на железнодорожной ветке к Воркуте не стоило, егерь мог сообщить о побеге браконьера, зная телефоны местной полиции, о чем Гера почему-то не подумал, когда поплыл от избушки, по нему стреляли. Да он плыть на веслах против течения и не мог, его тут же бы догнали.

Он не стал затаиваться на берегу с целью проследить за преследователями. Лодка тяжелая, стащить ее с воды, утащить в лес не пытался, только снял весла и отнес подальше. Перед этим он отвинтил в двигателе свечу зажигания, бросил в реку, не исключая, что преследователям удастся снова стать хозяевами лодки. Мог этого не делать, преследователи имели свечу запасную. Портить движок и саму лодку он не стал, избегая навлекать на себе лишнюю беду, его станут обвинять не только в браконьерстве, и в разбое, подключат к поиску сбежавшего правоохранительные органы, узнают от деда, из какого города его гость, свяжутся с полицией Углича, ради же разоблачения браконьера вряд ли разведут бурную деятельность.