Владислав Ситников - Сопричастность. И наестся саранча

– Я ничего не думаю, а знаю, что те, кому надо, не обанкротятся. В отличие от нас с вами. Мне знающие люди сказали, – ей в очередной раз помогал аргумент с полунамеком на некие всесильные источники в лице того самого скучавшего в кафе чиновника, который на самом деле ничего толком и не знал, но отчасти для придания большей значимости своей персоне, отчасти просто развлекаясь, сгустил краски и нагнал на забавную банкиршу ужаса. – Я вам все сказала. Свои бумаги все продайте, клиентам я скажу, что пока мы в прежние игры не играем. Пусть сами решают.

– Как скажете, но я считаю это преждевременным. Ставки растут, деньги у нас есть, почему бы не заработать? – Андрей Петрович, услышав про знающих людей, несколько насторожился и расстроился, так как даже небольшая маржа на этом безумном рынке приносила ему лично и его команде немалую неучтенную надбавку к зарплате.

– Вы не поняли! Это клиентские деньги, а не ваши и даже не мои. Мне за них потом отвечать. Свободны.

Однако одно обстоятельство все же несколько успокаивало руководителя дилинга. Весь процесс операций, вплоть до их отражения по балансу, вели его люди. Та самая команда, которую он привел вместе с собой и с которой выстроил всю систему торговли и учета от фронт-офиса до бэк-офиса.

Именно поэтому к августу 1998 года, когда после очередного заявления президента, обещавшего скорее погибнуть под колесами поезда, чем допустить повышения цен, стало ясно, что банкротству страны все же быть, Андрей Петрович заволновался. Полученное им заблаговременно предусмотрительное поручение от вице-президента собственной организации он по факту проигнорировал.

Свято веря в возможность выйти сухим из воды и заработать на общей панике неплохие деньги для своей команды, Андрей Петрович свернул лишь часть операций с ГКО, доходность которых подскочила до 150% годовых. На оставшуюся часть позиций у него были свои далеко идущие личные планы, на которых события августа поставили жирный крест.

– Илья Борисович, здравствуйте, дорогой! – Галина включила подобострастный режим наивной и далекой от мира финансов клуши. Это означало, что проблема, скорее всего, действительно серьезная. – Как у вас дела? Держитесь?

– Как все, Галин, – голос на другой стороне трубки можно было бы принять за праздный и скучающий, если бы известные Галине Борисовне обстоятельства не предрекали вероятную и скорую кончину Межкомпромбанка.

– Илья Борисович, миленький, я переживаю, как там наши карточки. Будут работать?

Тревогу Галины Борисовны вызвал звонок руководителя одной экспортной компании, которая с недавних пор размещала в банке огромные, по ее меркам, но, что самое главное, бесплатные (по крайней мере, если верить балансу) депозиты на условиях овернайт. Он уехал в отпуск с новой семьей и маленьким ребенком и поэтому переживал, что в поездке ему не хватит наличных, так как большую часть своих средств (от тех самых «бесплатных» депозитов), хранившихся во Внештрансбанке, он положил на карточку. Для банка Галины их в качестве спонсора в платежной системе Visa по старой дружбе выпускал как раз Межкомпромбанк.

«Миленький» Илья Борисович клятвенно заверил старую знакомую, чей звонок на аналогичную тему был одним из десятка других, раздавшихся в его кабинете за этот тяжелый пятничный вечер, что проблем не будет. Деньги в банке есть, депозит в платежной системе достаточный. Повесив трубку, он налил себе еще виски, отчего его голос мог показаться следующему звонившему еще более праздным и скучным.

МКПБ несколько лет входил в число основных участников рынка, которым, как тогда казалось, посчастливилось торговать краткосрочными обязательствами государства, закладывая их под кредиты иностранных банков. С точки зрения классической теории финансов, это была обыкновенная пирамида, где никто не задумывался о процентных, валютных рисках, хеджировании и прочих неинтересных словах, когда речь шла об основном, фундаментальном понятии – прибыли. Прибыль, которая в глазах новоявленных воротил финансового рынка, правда, почти утратила академическое значение, превратившись в базарную наживу. Государство выкидывало на аукцион очередную порцию бумаг, Илья Борисович со товарищи закладывал бумаги из своего портфеля (а иногда и клиентские, с их же молчаливого и не совсем бескорыстного согласия) иностранцам, получал доллары, которые менял на рубли, и приобретал новые выпуски. За саму возможность получить часть эмиссии по устраивающей всех цене, разумеется, приходилось платить. Конечно, чтобы погасить кредит западному банку, приходилось покупать доллары уже совершенно по другому курсу, но все эти издержки с лихвой покрывала невероятная доходность государственных бумаг, которая любому здравому человеку, знавшему азы все той же классической теории финансов, казалась абсолютным абсурдом.

Но любой абсурд однажды оборачивается еще большим парадоксом. Иначе ради чего сценаристы этой постановки затеяли столь странную игру со страной, обладавшей огромной экономикой и природными ресурсами. Этой стране, согласно сюжету заготовленной пьесы, была уготована роль банкрота, который отказывается от своих обязательств и мгновенно погружается в пучину жесткого кризиса.

Одной из первых жертв этой фатальной развязки и стал МКПБ. В июле иностранные корреспонденты объявили маржин-колл и отказались выдавать новые кредиты под залог дискредитировавших себя «бумажек» российского правительства. Даже распродав весь свой портфель по бросовым ценам, Илья Борисович не смог бы расплатиться с кредиторами. Все его баснословные доходы, которые были получены за несколько «жирных» лет, давно испарились: их раздали в качестве компенсации за «бесплатные» клиентские депозиты или просто проели. Библейской осторожностью банкиры того времени похвастаться не могли и на грядущие «тощие» года ничего не запасли. Вещие сны им не снились, да и подходящего Иосифа, чтобы растолковать будущие опасности, у них не было.

У Галины Иосифа тоже не было, зато была потрясающая интуиция, которая, правда, сигнализировала ей об опасности слишком поздно. Через день после ее звонка руководителю МКПБ тот самый важный клиент, отдыхавший на просторах испанского побережья, тщетно пытался расплатиться золотистым куском пластика, в который превратилась престижная карта Внештрансбанка, после того как платежная система Visa, лишившись страхового депозита, списанного иностранным банком-кредитором Межкомпромбанка, заблокировала все платежи.

– Я вам доверял! Вы меня подставили, что мне теперь делать, скажите на милость?! Как я выпишусь из отеля? У меня здесь жена… молодая… Ребенок!

– Ой, простите ради бога, – Галина пыталась защититься, – мы правда… все… Я сейчас найду… – все эти неловкие попытки оправданий прерывались гневными репликами собеседника, который в основном бессвязно ругался и грозил всевозможными карами. – У меня подруга работает в нашем представительстве в Барселоне, я с ней договорюсь, вы только скажите сумму…