Ний Хааг - Совершенство

Эйдан замотал головой не желая продолжать рассказ и махнул рукой. Где-то в недрах его сознания хохотнула Паула и на мгновение в памяти взметнулся запах её тела, её духов. Ветер за окном вновь воспользовался тягостной паузой и набросился на сваи жилого модуля – комплекс едва заметно вздрогнул и ответил скрипом стылых досок и продрогших балок. Парень покосился на мрачного начальника и заметил, как тот с отсутствующим взглядом смотрит в окно и вращает на пальце обручальное кольцо.

– Ты постоянно его трогаешь, – прокомментировал увиденное Эйдан, лишь бы не слушать плач вьюги. – Проверяешь – не потерял ли?

Ломак отрицательно покачал головой и нехотя заговорил:

– Нет… Примерно за месяц до отлёта сюда на Коргпоинт, я внезапно проснулся под утро в своей постели… Знаешь, обычный такой ночной кошмар, который не можешь вспомнить, но который заставляет тебя резко встать и вытряхнуть из груди сердце. Джейн спала рядом, всё было тихо, однако у меня горело в глотке и лёгких… А ещё ныли пальцы на левой руке. Я испугался, что у меня сердечный приступ и даже хотел разбудить жену, но спустя минуту совладал с собой, поймал дыхание и меня, что называется, отпустило. Я пошёл вниз попить воды и на ходу принялся разминать нывшие пальцы, и вдруг почувствовал, острые края на кольце… – полярник приподнял руку и явил собеседнику гладкий метал на пальце. – Оно треснуло, салага! Кольцо треснуло во сне! Пока я спал, моё обручальное кольцо раскололось!..

– Как такое может быть? – удивился искренне Эйдан.

Пожав плечами, начальник сокрушённо продолжил:

– По чём мне знать? В то утро я больше не уснул, а когда на рассвете Джейн спустилась вниз и нашла меня на кухне, я ей ничего не сказал. Это же плохая примета, так? Когда обручальное кольцо лопается – это же плохая примета? Знаешь, это ведь даже не потерять его, чёрт возьми! В тот же день я отдал его в мастерскую на ремонт, а сам проходил несколько дней с бутафорским, купленным за пять баксов в отделе бижутерии. С тех пор, как мне вернули кольцо, я машинально проверяю его пальцами… не могу избавиться от этой привычки и ощущения той ночи, что снова нащупаю эту чёртову трещину! Я ведь и тогда подумал, что это знак, что это плохой знак и между мной и Джейн… моей семьёй может оказаться какая-то трещина!.. А сейчас понимаю, что эта трещина – вот она, за окном! На сотни миль вокруг! Молчаливая на всех частотах, ледяная и необъяснимая!.. – Ломак поднёс руку к глазам и принялся с остервенением крутить кольцо. – Всё бы отдал за возможность вернуться домой!.. – прошептал он зловеще. – Всё бы отдал! Только вот нет у меня ничего, ничего нет!

Начальник перевёл тяжёлый взгляд на молодого полярника и Эйдан почувствовал себя неуютно и тревожно. В глазах Ломака таилось одновременно так много пугающего и отчаянного, что Эйдан шеей и затылком почувствовал озноб. Ощущение было такое, что кто-то льёт на спину холодную воду. Не в силах более терпеть тяжёлый взгляд старшего коллеги, парень поспешил сменить тему:

– Кузен твой. Может он и правда ничего не пишет? – «как и ты» добавило сознание голосом начальника, и парень торопливо добавил: – Или у него есть причины скрывать это. Может какая-то застарелая обида?

Сработало. Ломак постепенно пришёл в себя и его взгляд лишился того звериного блеска, который читался в глазах ещё минуту назад. Мужчина заговорил хриплым отстранённым голосом:

– Оливер… он однажды здорово поссорился с моим отцом из-за моей покойной сестры, – в словах Ивлина слышалась горечь и нежелание что-либо уточнять, – и они какое-то время не общались. По прошествии пары лет напряжение, казалось бы, сошло на нет, да вот обмолвился Оливер как-то о том, что работает над своим первым в жизни романом. И дёрнул его чёрт ляпнуть, что за основу одного из персонажей он взял мою погибшую сестру… Что тут началось!..

– И как она погибла? – спросил Эйдан невпопад.

– Не важно! – ответил грубо начальник и тряхнул рыжей копной. – Погибла – и всё! – он какое-то время жевал губу, пристально следил за Ридзом и хмурился. – В общем наговорили они тогда друг другу такого, что Оливер Майкл Янг лет пять не общался с нами и даже успел пожить в Питтсбурге, и там же жениться – быть может это и повлияло на его возвращение и возобновление отношений.

«Почему он на меня так смотрит?» – подумал взволнованно Эйдан, кивая головой в такт словам начальника. Парню с трудом удавалась выдерживать взгляд старшего и изображать заинтересованность.

– Как-то раз мы были с ним на рыбалке, – продолжил Ломак монотонно, – и он спросил: не против ли я, если он кое-что из нашей беседы запишет на диктофон – Оливер пояснил, что это для нового романа. Я сказал, что не против и почти весь вечер мы вели непринуждённую беседу об Арктике, моих походах и экспедициях… Я как мог выпытывал у него, что именно он пишет, а также пытался выведать информацию о его авторстве, однако Олли – так его зовёт миссис Янг (его мать), – оказался чертовски крепким засранцем! Помню, что, сдавшись, я спросил – можно ли верить его книгам? Он уклончиво ответил: «Если ты хочешь, чтобы тебе поверили – обличи ложь в книгу. Если ты хочешь, чтобы поверили только тебе – назови её священной».

Начальник пригвоздил Эйдана взглядом к стене и негромко спросил:

– Насколько лжива будет твоя книга? Или ты хочешь, чтобы тебе поверили?

Эйдан был уверен, что последний вопрос начальника не имеет отношения к литературе.

– Ты забегаешь вперёд, Ив, в моей голове лишь наброски – ничего более. Пока я лишь собираю материал…

– И как ты это делаешь? – прозвучало зловеще от Ломака. – Старина Олли, например, записывал мои рассказы на диктофон.

– Старина Олли никогда не был севернее Питтсбурга в отличии от меня, – бросил уставший от допросов Эйдан. – Не удивительно, что он скрывает своё авторство! Мне не нужен диктофон, чтобы сохранить в памяти нашу глупую беседу…

Начальник станции всё ещё сверлил взглядом молодого полярника.

– Отчего же глупую? Насколько я понял Рона, сейчас ты беседуешь с одним из главных героев своего произведения, или ты передумал? Оливер говорил, что хорошая книга – это когда читатель хочет оказаться на месте главного героя, а лучшая книга, когда он рад тому, что никогда не окажется. Твой читатель чему будет рад?

– Если читатель вообще будет – это, кстати, тоже слова Рона…

– Ты темнишь, салага!

– Ты тоже!.. – парировал Эйдан запальчиво, намекая на нежелание начальника рассказывать о погибшей сестре, однако спохватился и мягко закончил: – У каждого в жизни есть такие моменты, о которых хочется знать только ему самому… Либо не знать вовсе.

Ломак какое-то время сидел, напряжённо держа спину прямо, затем поник и его лицо помрачнело.