Ний Хааг - Совершенство

– Эта тварь просто выпрыгнула из темноты! – ответил Корхарт, тяжело дыша. – Материализовался из темноты… Краем глаза заметил движение – и он снёс меня с ног! Ни рычал, падла, ни звука не издал! Я был с подветренной стороны, прожектор сбило ветром и там темно… Сука! Выжидал меня! Как пальцы в розетку: укус, вспышка, ещё укус, вспышка!.. – Рон наклонил голову и с содроганием осмотрел раны на груди, сочащуюся по телу кровь. – Чёрт! Чёрт! Чёрт! Дышать тяжело, мне дышать тяжело!

Начальник станции сверкнул глазами в сторону Эйдана и беспрекословно процедил:

– Быстро принеси его ингалятор, салага! В его комнате.

– В тумбочке… – уточнил со стоном Рон, сжав кулаки.

Как только молодой полярник покинул комнату, Ломак развернулся к раненому и строго спросил:

– Волк был один?

Корхарт утвердительно кивнул, глядя на друга испуганными глазами.

– Как же ты его не заметил? Почему дал подойти так близко? – начальник сокрушённо покачал головой и его взгляд посуровел. – Какого чёрта в одиночестве остался?

– Пацан ушёл…

– Ты же сам его отпустил! Зачем ты ему сказал идти, а сам остался?

В дверях показался встревоженный Эйдан с ингалятором в руке. Он бросился к раненому и стал неумело прикладывать маску к бледному лицу полярника.

– Я сам! – прохрипел тот нетерпеливо и нетвёрдой рукой отобрал прибор.

Сделав несколько нервных вдохов под пристальными взглядами коллег, Корхарт откинулся на подушке и уставился в потолок широко открытыми глазами.

– Меня тошнит!.. И хреново мне, братцы! Тело горит – это ведь не нормально, да? Не нормально? Этот долбаный волк, – а что, если он был бешеным?

– Глупости, – Ломак сложил на своём лице улыбку, однако его глаза были полны тревоги и растерянности. – Ты потерял много крови, ты ослаб – и тебя поэтому тошнит.

– Я прямо чувствую его зубы на себе! – не унимался Корхарт слабо суча ногами. – Он навалился сзади и вцепился в голову, но я его сбросил! Вспышка!.. Он метнулся мне в шею и раскусил очки, я упал… Он рвал мне грудь и плечи, а я отбивался локтями; он всё кусал и кусал! Как же от него воняло!

– Ты был без карабина? – спросил Эйдан как можно мягче.

– В кабине лежал, – Корхарт застонал и, опустив голову, вновь с отчаянием осмотрел свои раны. – Господи! Каждый долбаный укус! Я чувствую каждый его укус!.. А если он и правда бешеный? Вёл он себя именно так!

Рон умоляющим взглядом посмотрел на мужчин ожидая слов поддержки.

– Мне совсем хреново! – он попробовал сесть, но тут же был остановлен настойчивыми руками начальника станции. – В горле горит, как с бодуна!

– Это от потери крови, потерпи, мы тебя заштопаем, – успокаивал Ломак, хотя голос его звучал неуверенно.

– И голова! Очень болит голова!

– На ней живого места нет, дружище! Вот она и болит.

– Чёртов ублюдок! Откуда он здесь? – Корхарт смотрел в потолок, его побелевшие губы сильно дрожали. – Откуда здесь волк?

Мужчины молчали, обмениваясь беспомощными и растерянными взглядами. И Ридз, и Ломак прекрасно понимали, что скорее всего волк пришёл вслед за вернувшимся вездеходом, однако остался самый важный вопрос – жилище людей выследил единственный волк или вся стая?

Присев на край дивана, Ломак принялся лихорадочно перебирать коробки с препаратами. Рон с трудом приподнялся на локте и уцепил начальника за рукав.

– У меня жжёт всё внутри! – прошептал он испуганно. – Этот волк – он точно бешеный! Мне нужно делать уколы от бешенства, Ив, говорю тебе: он точно был бешеный!

– Не выдумывай! – прогудел Ломак и метнул в Эйдана хмурый взгляд. – Мы пошлём салагу проверить эту дохлую сволочь, и он нам скажет: бешеный он был или нет? Скажет ведь? – Ломак сверлил Эйдана тяжёлым взглядом.

– Да, разумеется! Я схожу и посмотрю! – пролепетал Ридз высоким голосом, не особо понимая, что от него хочет начальник.

С трудом запрокинув раненую голову, Корхарт сфокусировал нечёткий взгляд на Эйдане.

– Ты что, ветврач, мать твою?

– Нет… но я разбираюсь в этом, правда! – Эйдан неуклюже обернул голову несчастного бинтом и вернул Ломаку взгляд, ища поддержки.

– Откуда? – снова застонал Корхарт, морщась от боли. Он ждал ответа, как будто от услышанного ему могло стать легче.

Ломак смахнул в сторону изученные им препараты и сжал зубы, на мгновение спрятав от всех хмурый взгляд. Подняв с пола объёмную аптечку и, вывалил её содержимое прямо на кровать рядом с пострадавшим, он сразу отделил в сторону одну коробку.

– Расскажи ему про Сальпу, салага, – пробасил он, набирая в шприц жидкость из прозрачного пузырька. Выдерживая умоляющий взгляд своего друга, он спокойно продолжил: – Расскажи, как бедная Сальпа заболела и твоему отцу пришлось её усыпить. Ты же мне рассказывал эту историю, про свою собачку…

Корхарт снова с надеждой перевёл затуманенный взгляд на Эйдана, и тому пришлось врать на ходу и сочинять историю про несуществующую собаку в детстве. Как ему родители в девятилетнем возрасте подарили лабрадора, который вскоре стал любимцем всей семьи. Но через два года собака заболела и её пришлось усыпить. Якобы Эйдан, до сих пор испытывает жалость и муки пережитого в детстве, помнит все симптомы бешенства любимой собаки.

– До сих пор помню вывалившийся язык и капающую слюну, – закончил свой рассказ Эйдан, оживляя в памяти простейшие признаки болезни. – Поэтому уж бешенство я распознать смогу!

– Ни черта ты не сможешь распознать! – простонал Корхарт; его тело начинала бить мелкая дрожь. – Я этому… ублюдку в… в морду в-в-выстрелил! Прямо в п-п-пасть! Слюна, как и его башка, разлетелась в радиусе д-д-десяти футов! М-м-можешь сходить п-проверить!

Раненый полярник попросил воды и снова начал рассказывать подробности нападения зверя, но спустя несколько минут его речь стала путанной и вскоре Корхарт затих. От введённых препаратов ему полегчало, и он мгновенно уснул тяжело дыша. Эйдан осторожно поднялся и скользнул к столу. Трясущимися руками полярник налил себе воды, но долго стоял неподвижно с кружкой в руке обозревая печальную картину с окровавленным человеком на диване. Ломак обработал раны товарища и стал раскладывать на тумбочке медицинские инструменты, обратив внимание Эйдана на плохую свёртываемость крови Рона.

– Я вкатил ему двойную дозу кровоостанавливающего, – сказал он негромко, хмуро рассматривая изогнутую иглу в пальцах. – Его зашивать надо, а тут… По идее его кровь должна быть, как кисель, а она течёт и течёт!

– Дай ещё! – Эйдан указал взглядом на обагрившиеся бинты на голове Корхарта. Он принялся нервно расхаживать вдоль дивана, с полной кружкой воды. – Голова тоже одна сплошная рана! Как ты шить собрался?

– Нельзя, салага! – шикнул Ломак, сжав губы. – Он и так потерял много крови – давление совсем упадёт, и он умрёт!