Аглая Тураева - Безлунные ночи

Гром раздался так близко и ударил так больно, что в ушах зазвенело. Сутараито вырвал руку и сдавил голову, зажмурился и сжался в комок. Ему показалось, что он умрёт прямо здесь. Сердце стучало так сильно, что чудилось, будто оно пробьёт грудную клетку. Толчок в грудь заставил Сутараито рухнуть на пол, и он, оглушённый, даже не пытался встать. Он только отполз в сторону, упёрся в стену и притянул колени к груди, спрятав в них лицо. Вместе с этим… выстрелом всю волю и императорское величие выбило из Сутараито. Он молился лишь об одном – чтобы это кончилось. Чтобы его не заметили и ушли. Чтобы он проснулся от этого кошмара, худшего из кошмаров, и сын его сидел рядом и шутил про туполобого коменданта моста и про испортившиеся за последний век постановки в Золотом театре… чтобы никогда не было ни мелких демонов, ни этого мятежа.

Когда сознание вернулось к Сутараито, он увидел самую жуткую картину в своей жизни. Молодой стражник лежал на полу, его доспехи и грудь превратились в месиво из лакированных пластин, ремней и плоти, разорванной с такой силой, словно через неё со скоростью ветра пролетел булыжник. Длинный след крови остался на татами. Слышался лязг металла. Над трупом несчастного офицер с катаной и танто 5 5 Танто – кинжал самурая. в руках бился сразу с двумя противниками – самураями с гербами префектур Канадзава и Иокогама на плечах. Третья фигура, одетая в простое синее кимоно, стояла в конце коридора, удерживая в руках чудовищного вида… устройство, которое Сутараито не знал, с чем сравнить. Металлическая труба, ручка из дерева странной формы, что-то торчало и двигалось… Мятежник забивал что-то в трубу. Случайная мысль ужаснула Сутараито. За свою долгую жизнь он не видел ничего подобного. Неужели это и есть то самое проклятое оружие?

– Беги! – закричал офицер, глядя на Сутараито.

Офицер ударил кинжалом шею одного из мятежников. Отпрянул, рубанул второго мечом по руке, но поздно. Слишком поздно. Третий уже поднял своё страшное оружие и наставил его на офицера. Мгновение – и вновь грянул гром. Что-то, за чем не поспевал взгляд, влетело в голову офицера, смяло шлем. Смесь красного и белого брызнула из пробитой головы. Сутараито положил себе руку на горло. Во рту появился привкус желчи, столь нестерпимый, что захотелось сплюнуть. Боги, насколько мучительной должна быть такая смерть… Сутараито перевёл взгляд на стрелявшего. Тот вновь возился с трубой, но бросил и что-то щёлкнул.

– Не стрелять! – закричал он. – Здесь Император! Кемури нас всех свиньям бросит, если мы его поцарапаем!

Пока мятежник возился со своим устройством, у Сутараито было время. Он сбросил с ног неудобные гэта, подобрал полы одежд и бросился в один из боковых коридоров. Где-то здесь есть лестница, за ней – вход в тайный спуск через этаж. Волосы, длинные настолько, что не прибрать, при беге лезли в лицо. Пришлось взять их в руку. Сутараито добрался до лестницы и едва не слетел вниз. Несколько мёртвых, искалеченных стражников валялись прямо на ступенях. Пришлось замедлиться и переступить их. Носки Сутараито вымокли в крови.

Император бежал. Он не верил, что всё происходит взаправду. Это кошмар. Наваждение. Одно из тех зловещих предзнаменований, что Мутеки-но-Тайо так любит посылать своему внуку, напоминая, что мятеж дышит в спину и что не будет защиты для недальновидного. Но Сутараито дальновиден. Он намного дальновиднее, чем его отец – Саку-Тайо всегда жил так, будто завтрашнего дня не существует! Сутараито, даже когда был луной при солнце-Императоре, всегда думал за отца и защищал отца. Но деду этого показалось мало.

Разве Сутараито заслужил всего этого? Вымокших в чужой крови одежд, трупов прислуги со стеклянными глазами, ран и запаха крови, такого густого, что голова тяжелела? Разве он заслужил бежать по залитому кровавым светом своего же светила замку, задыхаться от страха и долгого бега, лететь сквозь разорванные выстрелами и изрезанные мечами фусума, дёргаться от каждого шороха и ненавидеть собственные волосы, что так некстати лезли в лицо?

Рядом громыхнуло. Сутараито упал, закрыл голову руками. Что-то врезалось в деревянную панель и расщепило её. Послышались шаги. Император не стал подниматься, но вынул из причёски один из гребней, украшенный золотой проволокой, и раскрыл его. В нём прятался тонкий клинок. Чужие ноги подступили совсем близко к его лицу – обут в гэта, значит, без доспехов. Сутараито показалось… нет, он услышал лязг доставаемого из ножен меча.

Мгновение – и спрятанный в шпильке кинжал пронзил голень нападавшего. Тот завопил и повалился на пол. Сутараито резко выдернул нож и ударил мятежника в горло, оборвав его крик. Теперь в горячей, ещё живой крови оказались измазаны пальцы и рукава Императора. Он смотрел на лицо, всё ещё сокращающееся, и улыбался. Хоть эти катайханэ и подчинили себе колдовство, но плоть их не изменилась, а кровь их также красна и также легко покидает их тело, если знать, куда и чем бить. Значит, мир не рухнет. Есть в нём вечное, с чем можно договориться в любую эпоху. Сутараито поднялся. Кинжал скользил в окровавленной руке. Он сжал его поудобнее, будто самое опасное оружие во всей Тенгоку, и бросился дальше, к яркой ширме с магнолией, за которой прятался выход на скрытую лестницу…

Резкий удар в спину. Сутараито повалился на пол. Цветастые плащи замелькали перед глазами. Император приподнялся, но холодная сталь упёрлась ему в горло. Пришлось опуститься обратно. Его не убьют. Если этим безумцам дорого солнце – его не убьют. Эта мысль позволила Сутараито почти спокойно выдохнуть и отрешённо посмотреть в потолок. Сыну, наверное, сейчас проще. Он сидит где-нибудь в узком коридоре и ждёт, когда, наконец, весь этот кошмар кончится и он сможет спокойно уйти… куда? Что он будет делать в столице? Као-но-Сора, правитель Тенгоку, что не помнит имена собственных подданных… если ему удастся добраться до Золотого театра, он спасён. Он просто притворится актёром, а актёров никогда не принимают всерьёз.

– Ты его убьёшь, идиот! – раздался вскрик прямо над ухом. – Да ты… ты… ты понимаешь, что творишь?!

– Замолкни уже! Солнце не схлопнется, если мы просто будем защищать себя!

– Утихли, оба! У нас на руках бог, вы хоть понимаете? – оборвал их чей-то женский голос. – Так, тащим его наверх. Кемури нас убьёт, если с него хоть… шерстинка упадёт.

– Так вы называете волосы?

Сутараито рассмеялся, хотя смеяться не над чем. Трое катайханэ смотрели на него со смесью страха и почтения. Так смотрят на величественных безумцев. Император сжал запястье одного из мятежников, того, что с коротким жёлтым хохолком, и отвёл кинжал от своей шеи. Ему не сопротивлялись. Видимо, они не совсем лишились рассудка, раз в них ещё живёт жажда света… что же, солнце тронуть они не посмеют. Император сел и откинул чёрные пряди с плеч. Волосы липли к кровавым пятнам на одежде. Это злило.