Аглая Тураева - Безлунные ночи

– Вот как? – Сутараито усмехнулся, взгляд его бешено метался по комнате. – Оттянул свой конец лет на пятьдесят? Не худшая мена… шкаф с футонами в кладовой, там найдёшь танто. Хотя стой. Встань в дверях и следи за входом. Крикни, если кто-то попытается войти. Ох, говорил мне дед – не надейся на слуг, они вдвое глупее, чем безголовая курица! Если бы дед был здесь…

Сутараито резко сдвинул фусума и вошёл в небольшую кладовую, где в шкафах и ящиках хранили старую одежду и другое бельё. Он отпер шкаф с перевязанными шёлковыми шнурами перинами матрацами. Сутараито запустил руку между ними и нащупал тиснённую кожу. Он схватил танто и вытащил на свет, резким движением вынул кинжал из ножен. Красный свет незашедшего солнца вспыхнул на лезвии. Сутараито улыбнулся, спрятал ножны в один рукав и опустил другой вниз, насколько мог, чтобы скрыть танто от чужих взглядов. Император вышел из кладовой. У входных дверей, отгораживающих императорский этаж от лестницы, стояли двое стражников. Жёлтые перья Тецуи маячили за углом.

Сутараито не ожидал увидеть здесь самураев в полном облачении и предпочёл бы кого-то с демоническим оружием. У этих на наплечниках красовались заключённые в кружок горящие деревья префектуры Нигаймиши. Снова северяне. Император разглядывал их шлемы с жуткими масками, пытаясь понять, удастся ли ударить в шею или всё-таки придётся в глазницу. Их двое. Против двоих самураев Сутараито не выстоит, но, может, получится одного предателя прикончить…

В руках они держали нагинтаны 7 7 Нагинтана – оружие с рукоятью овального сечения и изогнутым лезвием, около двух метров длинной. . Лезвия на длинных красных рукоятях, загнутые в форме полумесяца, чернели воронёной сталью. Точно из Нигаймиши. Нигде больше не воронили оружейную сталь. Когда Сутараито попытался открыть двери, они сдвинули нагинтаны и отрезали ему путь. Правый самурай угрожающе положил руку на меч. Тростниковые татами неприятно скрипели под их сапогами. Сутараито сделал вид, что не заметил этого, и попытался пройти снова. Пусть думают, что Император – тот дурак, за которого его держат.

– Да простит нас с братом Тенгоку-но-Тайо, но мы не можем выпустить вас, – голос самурая звучал издевательски и насмешливо, хотя он пытался говорить учтиво. – Внизу слишком опасно. Страна не может рисковать солнцем.

– Неподчинение приказу бога и правителя – страшнейший грех, – холодно сказал Сутараито.

Насмешник расслабился. Он хотел поупражняться в остроумии и думал, что избитый и жалкий человек, которого можно легко схватить за слишком длинные волосы, не опасен.

– Я приказываю пропустить меня. Я не собираюсь ждать, пока моего сына найдут ваши подельники!

– Мы не мятежники, – насмешливый самурай, что выше Императора на полторы головы, почти осторожно взял Сутараито за плечо – повезло, что кинжал у Императора в другой руке. – Мятежниками была ваша гвардия. Они напали на нас, гостей из преферктур, и мы защищались и защищали вас…

– Конечно, – кивнул второй. – Со сталью у горла и башкой на прицеле никто спорить не будет.

– Крестьяне эту сказочку сожрут и не подавятся, а даймё 8 8 Даймё – крупнейшие военные феодалы. только рады карманы набить, – насмешливый самурай хрипло и заливисто рассмеялся. – Хватит с Нигаймиши налогов в пользу южан! Посмотрим, как эти крестьяне немытые будут жить без нашего дармового железа!..

Лезвие танто вошло в плоть пугающе гладко. Шлем не защищал подбородок, пронзить его легко – особенно когда противник смеётся, забыв обо всём. Смех превратился в сдавленный хрип. Вся тяжесть самурайского тела и его лат навалилась на Сутараито. Император выдернул нож с хлюпающим звуком. Тело повалилось на пол, а его растерянный товарищ молча смотрел, как по плетённому тростнику расползается кровь. Сутараито хотел ударить и его, но второй оказался проворнее. Удар рукояти сбил Императора с ног. Грудь сдавило. Воин поставил на неё ногу, чтобы жертва не встала, а лезвие оказалось опасно близко к его пальцам.

– Тебя запретили убивать, но про увечья не говорили… мы же этого не хотим? Давай, отпусти ножик… или придётся резать тебе пальцы по одному!

Сутараито не сопротивлялся. Он отпустил рукоять и сжал пальцы в кулак, уводя их из-под воронёной стали. Самурай древком отбил кинжал в конец коридора.

– Думаешь, я тебя не заметил? – крикнул самурай Тецуе. – Заметил. Надеюсь, ножей тут больше нет. Хочешь пырнуть меня сзади – так вперёд! Я таких героев, как ты, десяток голыми руками передушил! Проваливай, пока у меня есть кое-кто поинтереснее…

– Тецуя, ухо… ди!..

Договорить Сутараито не дали. Самурай надавил ногой на его грудь. Дышать трудно, мучительно больно. Сутараито вцепился побелевшими пальцами в ногу самурая, в прикрытое только тканью колено, пытаясь уменьшить давление. Ему показалось, что эта тварь своим тяжёлым латным сапогом сейчас просто раздавит ему грудину и оставит от неё такое же кровавое месиво, в которое превратился тот стражник… нет, это сон. Это нескончаемый кошмар больного разума его деда – Мутеки-но-Тайо грезит об ужасах, что могут произойти с его потомками, а Сутараито мучайся. Как же больно… но нет смысла молить о пощаде. Только ждать, пока Мутеки-но-Тайо угомонится.

– Интересно… – с трудом проговорил Сутараито. – Моего сына… ты… так же убил?..

– Не трогал я твоего сына, – давление уменьшилось, и Сутараито жадно глотнул воздуха. – А вот ты моего братца… я даже тебя убить не могу! А стоит. Я убивал и за меньшее.

– Оставишь всю страну в темноте? – Сутараито криво усмехнулся.

– Знаешь, а почему бы и не…

Вновь раздался гром, теперь на странность знакомый. Что-то пролетело сквозь створку двери и скрылось в комнате, разодрав на своём пути тонкую бумагу фусума. Уши заложило. Самурай отшатнулся, и Сутараито смог вскочить на ноги. Танто лежал у стены, и Император хотел добежать до него, но его вновь остановил удар. Опять рукоять нагинтаны, и проехалась по гематоме, оставшейся с прошлого раза… Сутараито взвыл и рухнул на пол. Холодная сталь прижалась к его плечам, а острая кромка опасно пододвинулась к шее.

– Друг мой, – раздался чей-то хриплый женский голос. – Что в словах «не трогать Императора» было непонятно?

– Всё понятно, – мрачно ответил самурай, но нагинтану убрал. – Но за брата отомстить я обязан.

– Ах, вот как…

Сутараито приподнялся на локтях. Рядом с самураем стояла высокая женщина с длинным хохолком, тонкие перья которого спускались до самого пояса и повторяли окраску журавля – красное пятно на лбу, белые перья до лопаток и чёрные на затылке. И кимоно её расписано танцующими журавлями на чёрном фоне, а воротник алел, словно кровь, и наброшенное на плечи чёрное хаори 9 9 Хаори – жакет прямого кроя без пуговиц. украшено гербами Нигаймиши. У неё странное лицо – оно могло бы считаться красивым, если бы не жёсткость и даже жестокость в резком изгибе бровей и ярко-красных губах, таких, будто эта женщина напилась крови.