Татьяна Ковтун - Неверная

Нася сидела на возу, ждала отца, когда, услышав сзади громкий окрик «Иван!», оглянулась и увидела Ваню Некрасова. Сразу вспомнила, как сидела у него на колене в хороводе, и щёки её зарделись. Они не виделись с тех пор. Она стала наблюдать за ним украдкой. Деловой такой. Вон, мужик к ним какой-то бестолковый подошёл. «Ого, – говорит, – какая посконь у вас славная». А какая же это посконь, если это лён-долгунец. Нася чуть заметно усмехнулась. А Ваня (вот ведь какой!) взвился, как ужаленный: «Тебе бы такую посконь вырастить! Это лён!»

Тут отец подошёл, и Нася на время забыла про Ваню. Народ прибывал, пошла торговля. Время от времени Нася слышала за спиной запальчивый голос Вани. «Надо же, самый младший из братьев, а шуму от него, будто он тут главный», – удивлялась она. Сама же она помогала отцу молча, но сноровисто. Сама видела и понимала, что именно должна сейчас делать.

И вот с колокольни, будто прямо с неба, раздался ясный чистый голос большого колокола: «Иван-н-н!» Нася вздрогнула, оглянулась на звук. Некрасовы уже продали весь свой лён, Ваня подводил коня к своей телеге, повернул голову в Насину сторону. Они встретились глазами. Его ярко-синие и её тёмно-зелёные с карими крапинами. А на колокольне начался такой радостный перезвон, солнце так ослепительно заблестело, будто не осень сейчас, а весна вдруг пришла, и вот-вот птицы запоют, и деревья вновь зазеленеют. Наваждение длилось миг. «Это судьба, – подумала Нася, – это Господь с небес знак мне подал. Это суженый мой. Иван-н-н!» Они не улыбнулись друг другу, словом не перемолвились, а будто отметину друг на друга глазами поставили и занялись своими делами. Только Нася уж знала, что судьба её с этого дня решена навеки, ведь сам Господь прокричал ей заветное имя с небес: «Иван-н-н!»

Весь обратный путь с ярмарки Нася представляла себя невестой Вани. Размечтавшись, удивлялась сама себе: неужели невеста? В раннем детстве она переболела оспой, и лицо у неё было рябое после болезни. Отец на все полевые работы всегда брал её с собой, а там мужики вечно подшучивали над ней.

– Наська, а Наська, тебя ведь такую рябую замуж-то никто не возьмёт!

На что она храбро отвечала:

– Возьмут, ещё как возьмут! Ведь как замуж-то выходить, я уж старая буду, к тому времени все мои рябинки зарастут.

В то счастливое время старость и замужество были в её понятии одинаково далеки. И вот рябинки заросли, а она уж и жениха себе присмотрела. Фу, стыд какой! Нася покосилась на отца: не отгадал ли он её мысли? Он улыбался, время от времени подгоняя лошадку. Торговля прошла удачно, и на радостях он купил дочери красивый платок – алые цветы по зелёному полю. А она-то как радовалась! Накинула на голову – и так повернётся, и эдак.

– Ну что, тятя, личит?

– Личит, дочка, личит. К такому славному личику всё личит.

Нася тоже улыбается. Не ведает тятя, что дочка не только подарку его радуется, появилась у доченьки тайна сердечная.

Телегу потряхивает на неровной дороге, копыта постукивают, Нася потихоньку успокоилась, мысли потекли ровнее. Рядом с отцом она всегда себя чувствовала спокойнее и уверенней. Хороший у неё отец, надёжный, наставительный. Любит он дочь к уму наставлять. Не обидно так наставляет. Вот едут они, к примеру, вечером с луга, Нася восседает на высоком возу сена рядом с отцом. Мужики, что сидят на лавочках возле своих ворот, обязательно встанут, поклонятся отцу.

– Доброго здоровьичка, Семён Васильевич! – уважительно так скажут.

– Доброго здоровичка! – кивнёт отец в ответ, а после Насю поучает: – Вот смотри, дочка, мы с тобой утром со двора выезжали, а он, небось, спал ещё. Мы с тобой домой приедем – у нас ещё дел невпроворот, а он уж на лавке сидит, отдыхает. Запомни, дочь: лучше недоспи, а хозяйство своё в порядке содержи. Нет ничего на свете хуже бедности, а бедность от лени происходит.

Были же и сыновья у отца: Гриша-большой да Гриша-малко, младшие Насины братья. Им он тоже особо отдыхать не позволял. Но их он, как подросли, учиться в школу отдал. Ни старшая сестра Паня, ни Нася в школе никогда не учились. Девкам это ни к чему – так считал отец. Отцу виднее.

Как-то в субботу, вскоре после ярмарки, Колька напарился от души в баньке, переоделся в чистое; в воскресенье утром проснулись, а его и след простыл.

– Убёг-таки, паршивец! Ох, чуяло моё сердце, – сокрушалась мать. – А вы куда глядели? Куда он побёг? – напустилась она на двух Иванов. Те только руками развели.

Искал своего счастья Колька недолго, через две недели вернулся. В поисках работы он прошёл вдоль железной дороги несколько станций, а нашёл только невесту.

Войдя в избу, блудный сын бросился в ноги матери.

– Маменька, прости! Поехали со мной в Сарану, я жениться хочу. Девка хорошая, красивая, из наших, из староверов.

Так в семье появилась Нюра. Не шибко работящая, зато бойкая да смешливая, не в пример молчунье Анне. Василисе старшая невестка пришлась более по сердцу.

– Сам дурак, и жену такую же привёл, – делила она своё неудовольствие с Анной.

Анна согласно кивала головой. Она уже изучила характер своей ворчливой свекрови и сочувствовала ей. Их обеих жизнь изрядно потрепала.

Мать Анны умерла вторыми родами вместе с младенцем, когда Анне было всего пять лет. Отец больше не женился. Зимой катал валенки соседям, летом к ним же нанимался на сезонные работы. Из всего хозяйства у них и было, что корова, пяток овец, три курицы да огород. Вроде и небольшое хозяйство, а одному мужику как управиться? Вот и приходилось Анне сызмала быть хозяйкой в доме: щи сварить, портки постирать, полы помыть и в огороде отцу помочь.

Так и прожили вдвоём двенадцать лет, пока не пришла Гражданская война. Отца убило в девятнадцатом. Потом корова заболела и сдохла. Анна горевала одна в пустой избе, не могла придумать, что ей делать со своей жизнью, когда в дверь постучали. Вошла соседка Степанида. Анна помогала ей по-соседски присматривать за ребятишками, а та в благодарность подкармливала её молочком, хлебцем, чем Бог пошлёт. Сегодня Степанида была одна, без ребят, весёлая.

– Анна, чего сидишь одна? Айда быстро к нам обедать. Брат с войны приехал!

Иван ей понравился сразу. А о ней у них, видно, разговор раньше произошёл. Анна заметила, как оценивающе оглядел он её, как только она вошла, удовлетворённо кивнул головой и потом смутился, встретившись с ней глазами. К концу застолья сговорились. Чего ей терять? Он вон какой парень видный, и Степаниды брат. А Степанида – баба хорошая, плохого не пожелает. Анна пришла с Иваном в Осиновик, а тот на другой же день ушёл обратно на войну. Ну что ж, Бог даст – вернётся, зато она теперь не одна. Василиса, свекровушка, ей вместо матери стала, и Анна ей никогда ни в чём не перечила, маменькой величала.