[frank_sparral] - Анаксаген. Том I. Записки сумасшедшего

Я открываю дверь, входит Катя. Нас прёт, мы предлагаем ей. Она берёт. Прёт её, меня и моего друга. Начинаются интересные визуалы, а потом дождь из каких-то искр, когда выключается свет. Стены становятся мягкими, музыка становится глубже, звуки становятся чётче, ощущения приятны.

– Блять, чо-то меня сильно прёт! Нельзя послабже? – кричит мне мой друг, а я лишь смеюсь в ответ. Катя тоже смеётся. Начинает смеяться друг.

– Щас сильней вжарит, дурак, блять! – кричу ему я, ведь музыка становится всё громче, а цвета начинают быстро сменять друг друга. Меня и самого уносит этот поток непонятного и неизученного, а мой друг ещё успевает при этом ныть от радости и счастья! – Давай терпи, сука! Хотел, получил! Пидрила!

– Сам ты хуеплёт, блять! Ёпта, умираю! Ахах!

И мы опять начинаем ржать. Через несколько минут наступает жуткая эйфория, которая напрочь сжигает наш страх, и мы начинаем только веселиться! Прыгать, бегать! Веселье! MGMT! Tame Impala!

Это было настоящим баловством, эти дни, эти мечты, эти исчезнувшие границы. Потом всё стало другим… Мы стали другими.

– Зачем ты принимаешь наркотики? – спросил меня мой внутренний голос. Я не был напуган; я знал, что это обычное дело. Все люди разговаривают внутри себя – нам не диктуют мысли, мы сами говорим с собой. Но зачем? Может быть, чтобы выяснить это:

– Возможно, для того, чтобы не думать некоторое время, отдохнув от новых мыслей. Они почти никогда не повторяются, как нам кажется, но многих повторений мы просто не замечаем, – я это произнёс вслух посреди комнаты, но уверенно решил продолжить: – Эти мысли отключаются на некоторое время, и ты, наконец-то, можешь поразмыслить, уже по-новому оценив то, что ты видишь и слышишь внутри себя, – это я услышал внутри себя, не произнося голосом ни слова.

– А как же медитации, релаксации и прочие полезные методы? – голос был настойчив, и я принял поражение.

«Действительно, чем плохи медитация, релаксация и другие методы?» – мой голос молчал.

Очнулась я на какой-то странноватой поверхности, уткнувшись лицом в камешки. Я быстро встала и хотела, было, посмотреть по сторонам, но крик птицы оттянул мой взгляд чуть левей: там возникла огромная дверь.

Даже отсюда дверца казалась огромной, но подойдя ближе, я не поверила, что нахожусь в реальности: прямой мой взгляд упёрся в ручку, которая находилась немного ниже середины двери. Где-то справа вверху нарисована огромная Луна, а слева, – возникло ощущение, – крутилась планета, похожая на Землю; только она почему-то была меньше самой Луны. «Так если это Луна, а это наша планета, то где же находился художник, и где теперь быть зрителю?..»

Центр двери, до середины, был усеян точками, и чем ближе точка находилась ко мне, тем странней протекали её метаморфозы: точка стала окружностью с яркой поверхностью, а потом её будто сжали – появились неровности, грани, углы. В центрах этих звёзд-точек вдруг заблестели камешки. Сапфиры? Изумруды?

Крик слов: НЕ ВАЖНО! – закончился шёпотом, поэтому я даже не вздрогнула, но поверхность под ногами ненадолго затряслась. Дверь заскрипела и приоткрылась, однако свет смог выйти лишь откуда-то сверху; внизу был мрак и темень! Впрочем, как и на самой двери: ниже ручки неровно и некрасиво, небрежно и распущенно кто-то вылил чёрную краску.

– Кто здесь был?.. – произнесла я, как вдруг увидела следы, похожие на отпечатки пальцев и ногтей. «Кто-то хотел содрать эту чёрную вуаль, но так и не смог… Что же с ним стало?»

– С ним? – и этот крик взорвался; наступил дикий и протяжный вой. Мир подо мною начал рушиться. Дверь заскрипела ещё сильней, мои уши заболели, и пришлось их закрывать руками. Я попыталась допрыгнуть до ручки, которая неожиданно стала удаляться от меня, но земля подо мной вдруг исчезла, и я ногтями проскребла чёрную краску, падая куда-то…

Я целеустремлённо и долго летела; причём сначала этот полёт казался мне очень быстрым, и я боялась, что могу покалечиться, но потом мне показалось, что я замерла на месте. Моё платье развивалось, хотя ветра не было; подо мной сплошная чернота. Так прошло много часов, как мне казалось.

– А кто, интересно, упал до меня? И где он сейчас?

– ОН?

Всё опять затряслось. «Даже мысли мои сотрясают эту Вселенную, а что было бы, если бы я запела?.. Но я боюсь. Ведь кто-то рядом».

– Кто ты? – осмелилась я тонким голосом привлечь чьё-то внимание.

– Твой страх!

– Но мне уже не страшно…

– Умри!

Я вдруг почувствовала полную безысходность. До этого мне было не плохо, не хорошо; мне было никак… А сейчас мне вдруг стало холодно и страшно.

Я упала.

Позже я очнулась в глухом лесу, где даже пения птиц не было слышно. Деревья здесь не шумели, а ветки их, похоже, боялись даже упасть на траву, шаг на которой мне даже не был слышен, пока я медленно шла в непонятном мне направлении. Иногда казалось, что меня тащило что-то: вроде и сильное, но такое хрупкое и ранимое.

Я попыталась произнести что-то, как вдруг поняла, что рот мой затянулся кожей! Я испугалась и снова потеряла сознание.

Проснувшись, я поняла, что теперь не могу говорить. «Благо глаза мои всё ещё двигаются, а внутренний голос орудует словами». Возможно, сейчас на лице бы моём возникла улыбка, но и улыбки моей, кажется, не нужно миру.

Захотелось кушать, да и еды здесь вдоволь было: деревья просили сорвать их плоды, наклоняясь под их тяжестью, а звери просились в костёр, который я развела под вечер. Звуков не было: вдруг я поняла, что нет моих ушей! Я слышала будто бы что-то, но это что-то было не то, что происходит здесь. «Идеальней места нет! Почему же мне запретили наслаждаться им сполна?»

– Спи, дорогая… Завтра будет новое утро…

«Чей это…» – после мысли я уснула.

Новое утро подарило мне лень, и я пролежала на мягкой траве почти до вечера. Открыв глаза, я поняла, что разум болен, и всё ещё хочется кушать. «Что же мне делать? Нужно добыть что-то острое!»

Я еле поднялась, а потом вдруг осознала, что сил нет идти; я просто упала. На коленях я подползла к очень высокому дереву, рядом с которым торчали чёрные сучья немых кустов. Рядом расположилась злая крапива, но мне было всё равно на боль!.. Я решила сама найти свободу и попыталась вонзить острую ветку в свой заросший рот. Но меня остановили…

– Ты собираешься убить себя? – тихо прозвучало из уст милого парня после того, как он откинул ветку, взяв тут же меня за исцарапанные крапивой руки.

Странно, но мне не было больно, а крапива вдруг перестала жечь; я посмотрела на руки – они полностью исцелились. Мой новый друг мило улыбался. Я подумала, что нужно хотя бы поблагодарить его, но тот кивнул. Кажется, ему всё было понятно и без слов, тем более я бы не смогла ничего произнести.