Эдуард Барсегян - И смерти нет – невыносимо!

– Я не против, – ответил Старик, – но куда именно ты хочешь вернуться?

– В ереванскую квартиру, – ответила Мария.

Такой ответ показался обнадеживающим, поскольку Старик привязал его к воздействию этюда Шопена. Он понимал, что прежней Марии не вернуть, как не вернуть жизнь вообще. Логика принуждала Старика все-таки согласиться с фактом своей смерти и признанием существования потустороннего мира. Но если это так, то придется разбираться с некоторыми неувязками. В первую очередь ему хотелось объяснить поведение Марии. После долгих размышлений, он пришел к выводу, что в новый мир человек приходит в состоянии, в котором находился на момент смерти. Ведь конец жизни означает невозможность что-то осуществлять. Душа не видоизменяется, она приходит в новый мир с багажом, накопленным в течение жизни. А Мария на момент своей смерти испытала такой стресс, из которого живой человек может выйти лишь через значительное время. А время жизни кончилось! Старик понимал, что в этой логике есть много изъянов, однако надо было прийти хоть к какому-то заключению. Что его утешало, так это наличие бесконечного времени для мертвеца, потерявшего, со слов Сына Марии, пространство.

– Отец, ты помнишь, как я рассказывал про путешествие в прошлое? – неожиданно спросил Сын Марии. – Так вот, простите меня! Я тогда нагло врал, причем так, что сам начинал в это верить. Как я уже говорил, вместе со смертью человека для него исчезает одна из главных составляющих мироздания – пространство. От нас остается лишь душа, которая подчиняется законам времени. А время имеет лишь одно направление, его нельзя повернуть вспять. Сюда непрерывно будут поступать души недавно умерших людей, и мы сможем с ними общаться. По этой причине мы находились в обществе давно умерших композиторов, если быть точнее – с их душами. Но это не означает, что мы смогли вернуться в прошлое. Прошлое не подпускает к себе – оно уходит навсегда.

– Если я правильно понял, мы имеем возможность встретиться с душой человека из любой, даже самой далекой эпохи? – спросил Старик.

– Очевидно! Именно об этом я и говорил. Кстати, мама, ты не хочешь встретиться с родителями? – обратился Сын Марии к матери.

– Нет, сынок, не хочу, – немного подумав, ответила Мария.

Такой ответ не удивил Старика. Лишь подтвердилась его мысль, что со смертью Мария потеряла совершенно все. Ее внутренний мир, основанный на своей исключительной красоте, исчез. В этом смысле она не имела права долго жить, ибо, старея, она теряла бы основу своего бытия. Единственным ее спасением был сын, и она вернула его через свою смерть. Сын – это все, что она забрала с собой из жизни.

Человек со многим быстро свыкается. Мгновенное перемещение с Сицилии в ереванскую квартиру никого не удивило. Они давно здесь не были, поскольку предпочитали жить в Амберде. В том, что смерть ужасна, им пришлось испытывать на каждом шагу. Оказалось, что как в жизни, так и в смерти за все надо было платить. Первый удар пришелся на Марию. Как и при первой встрече со Стариком в этой квартире, она сразу подошла к роялю. Но ее ждало разочарование: она не смогла открыть крышку рояля. Ведь она бестелесна! И вспомнились ей пророческие строчки Марины Цветаевой:

– «К моей руке, которой больше нет», – повторила Мария и подумала: – как могла Марина Цветаева прочувствовать это? Вот оно величие великих людей!

Если раньше Мария была уверена во внеземном происхождении музыки, то теперь в ней возникло убеждение, что это относится и к поэзии.

– Старик, прости! Давай вернемся в Амберд. Здесь слишком мертвенно, – извиняясь, сказала Мария.

– Я не против этого, но там, в доме аналогичная картина, – ответил Старик. – Нас там нет.

– Это неважно. Ведь там есть жизнь и живые люди.

– Боюсь, там будет еще тяжелей. Встреча с любимыми людьми, от которых ты ушел навсегда – большой стресс для души, – попытался предупредить супругу Старик, а в голове высветилась строчка Бориса Пастернака: «Любить иных – тяжелый крест».

Старик всегда обожал Марию и, по возможности, старался ограждать ее от неприятных неожиданностей, предугадывая ее реакцию на те, или иные события. Это было не так сложно, потому что он не только хорошо знал ее, но и чувствовал ее нутро. Жизненная философия и поведенческая функция Марии держались на твердом фундаменте – исключительной красоте от Бога, которая теперь утратила смысл. Именно этого боялся Старик в сложившейся ситуации. И вновь поэзия выдала ему строчки, на этот раз Джона Китса:

Последняя строчка стихотворения у Старика вызвала некую обиду на себя. Ведь при жизни он оспаривал это утверждение. Но поэт оказался прав. Желание Марии посетить Амберд было справедливо. Старик понимал неизбежность возврата в свою обитель, пусть даже в новом качестве, но предчувствие приобретения нежелательных эмоций его пугало. И не зря!

Когда Мария со Стариком и сыном очутились у себя дома в Амберде, им показалось, что ничего не изменилось. Из огромных окон хорошо виднелся Арарат. Это был один из редких дней в году, когда воздух был совершенно прозрачен, и Священная гора обозначилась во всей своей блистательной красоте. Художники всегда отмечали, что Арарат, словно живое существо, имеет свою гримасу в зависимости от настроения, потому множество картин самых различных художников изображали гору по-разному: от жизнерадостной до угрюмой. Яркое солнце подчеркивало красоту жизни, и вернувшейся домой семье невозможно было поверить, что жизнь более не принадлежит им. Бог всегда прав. Можно спорить на любую тему, отстаивая свою точку зрения. Как правило, оба спорящих субъекта оказываются правы, поскольку по-разному воспринимают суть бытия. Но нельзя спорить с Богом, создателем этого бытия. Необходимо лишь понять замысел Создателя. Старик это знал давно, но сейчас, находясь в новой субстанции, пытался разобраться в идее Бога предоставить душе вечность. Пока что такое бессмертие оборачивалось лишь неприятностями. Видеть жизнь и не иметь возможности принимать в ней участие – невыносимо. Все религии, проповедуя загробную жизнь, преследуют цели далекие от милосердия. Используя возможности паствы, религия предлагает ей взамен тяжелой жизни на земле – рай в небесах. Но к созданию религий Бог не имеет отношения. Создав материальную жизнь, он вложил в нее и душу. Здесь Старик понял Бога. Однако ему было не понятен смысл создания бессмертной души – души не способной созидать, а быть лишь сторонним наблюдателем. Разгадкой этой тайны и решил Старик занять себя.