Игорь Петров - Свисс хаус, или В начале месяца августа

Солнце зашло за крыши. Площадь с липой и мерно плещущим фонтаном погрузилась в тень. Тяжелый воздух, нагретый брусчаткой и каменными стенами, был плотным, словно вата. Дорога к вокзалу заняла немного времени. Путь обратно почему-то всегда кажется короче. У эскалатора, ведущего вниз, к поездам, человек в радужной вязаной шапочке, сбитой на затылок, играл на ханге. Прямоугольный коврик с пестрыми птичьими узорами он расстелил прямо на асфальте, перед собой поставил раскрытый футляр от инструмента, на синем бархатном дне которого тускло блестели несколько монет разного диаметра. Вокруг толпились прохожие. Кто-то стоял неподвижно, кто-то покачивался в такт прихотливой мелодии, кто-то снимал музыканта на камеру мобильного телефона.

Вечером в пятницу вокзал был как всегда полон: школьники в наушниках, военнослужащие, едущие на выходные с вещевыми мешками в руках и со штурмовыми винтовками, закинутыми за плечи, чиновники с портфелями и, несмотря на жару, в черных костюмах, туристы в тяжелых горных ботинках и с рюкзаками у ног в ожидании своих поездов, очереди к кассам в неизбежных супермаркетах «Мигро» и «Кооп», медленно двигались еще разморенные теплом и влагой прибывшие с моря отпускники (их можно было узнать по регистрационным биркам авиакомпаний, болтающимся на ручках чемоданов), звучали объявления по громкой связи о прибытии и отбытии поездов! Иногда все-таки бывает очень полезно поменять стерильный аквариум офиса на реальную жизнь!

Задержавшись у центрального информационного табло (межрегиональный экспресс должен был отправиться вовремя, без задержек), Андреас зашел в кафетерий и купил себе двойной эспрессо. Голова кружилась, наверное, не стоило в такую жару пить много вина. Отойдя вглубь кафетерия и заняв стоячее место у самого дальнего столика, Андреас отхлебнул нестерпимо горячий кофе. Затем он несколько минут просто, ни о чем не думая, наблюдал за баристой и за его помощником, который вел расчеты у кассы. Покупатели подходили к стойке, перекидывались, вытянув шею и даже иногда приподнимаясь на цыпочки, несколькими словами с продавцами, потом оплачивали желаемое, как правило, при помощи кредитной карты, и, получив заказ, снова исчезали в толпе. Среди людей он заметил много женщин и девушек, красивых и не очень, одетых по-летнему, очень привлекательно, хотя, конечно, не обходилось и без редких представительниц иных культур, плотно закутанных в черные длинные одеяния.

Продавцов за прилавком это особенного не интересовало. У одного была пастушья серьга в ухе, второй, на майке которого был виден профиль Боба Марли, был с гладко выбритым загорелым черепом. Их основная задача состояла в том, чтобы не ошибиться при расчетах. Андреас еще раз отпил уже немного остывший горький эспрессо и спросил себя, когда у него с Анной-Мари в последний раз был секс. Такие вопросы обычно задает врач во время медицинского осмотра. Или следователь. Почти в любом детективном романе автор так намекает читателю, что, на самом-то деле ничего обыкновенного в данной ситуации нет и что простые вопросы очень скоро превратятся в сложные, а потом и вовсе в такие, ответить на которые будет невозможно. Андреас вздохнул, допил остаток кофе, взглянул на часы. Лавируя в толпе, он шел дорогой, которой ходил уже миллион раз. Так когда у них был секс последний раз? А в первый? Андреас дошел до пути номер семь и начал подниматься по пологому пандусу на платформу.

Это произошло у нее на квартире. Из всех учащихся колледжа только Анна-Мари уже имела свою собственную квартиру и то только потому, что родители у нее, как она тогда заявила с видимой гордостью, работали архитекторами, а дом, в котором она живет, был спроектирован и построен лично ими. И вообще, она могла бы жить в замке, если бы захотела. Андреас улыбнулся. Принцесса Рапунцель! Почему-то этот разговор исчез у него из памяти и возник опять только сейчас! Она могла бы жить в замке! Сегодня ничего такого она бы уже не сказала, и если он, Андреас, напомнил бы ей о ее собственных словах, то она, скорее всего, обиделась. Подошел поезд, массивная квадратная дверь отъехала в сторону, внизу, под ноги пассажирам, выдвинулась яркая оранжевая подножка. Приехавшие начали выходить из вагона, из которого тянуло приятной прохладой, ждущие очереди на посадку выстроились в две колонны, образовав живой коридор.

В любом случае это произошло у нее в квартире в сумерках. Андреас на мгновение прикрыл лицо ладонью левой руки, потом прижался разгоряченным лбом к холодному стеклу вагонного окна. За окном пролетали корпуса промышленных компаний, жилые поселки, ровные нитки дорог, мосты, окрашенные зеленым цветом поля. Перед ним в кресле напротив спала, уронив голову набок и прижав к груди рюкзак с корейским флагом, сломленная джетлагом туристка. Что потом? Потом они зажгли свет. Поезд нырнул в туннель, туристка вздрогнула и раскрыла на несколько секунд глаза. Потом… Андреас выпрямился, бархат сиденья под ним неприятно нагрелся.

Поезд был полон, некоторые пассажиры стояли в проходе и даже сидели на ступеньках лестницы, ведущей на нижний ярус вагона. Почему-то в памяти у него остались только разрозненные пятна, похожие на отсветы автомобильных фар: машина проезжает, на стене появляется световое пятно, которое передвигается с пола на потолок по совершенно непредсказуемой траектории, и потом исчезает, оставляя на сетчатке глаза неприятную россыпь искр. И еще он помнит, что в то лето тоже было жарко, и что после захода солнца из леса с той стороны автобана тянуло прохладой, и что Анна-Мари встала с постели, которая тоже была неприятно горячей и липкой от пота, и что она стояла голой в проеме двери, ведущей на балкон, и что с улицы доносился шум автомобильного потока, и желтые световые пятна ложились ей на плечи, соскальзывали по спине и ногам, делая ее тело на несколько секунд отчетливым и ясным. Поезд вылетел из тоннеля, вагон снова погрузился в резкий солнечный свет, от которого не спасала даже опущенная шторка.

Выйдя из вагона, Андреас специально на несколько секунд остановился. Дождавшись, пока основная масса пассажиров схлынет в подземный переход, по которому можно пройти на соседние пути или же выйти в город к автобусному вокзалу, он сел на станционную скамейку, сплетенную из металлических нитей, поставил рюкзак себе под ноги. Скамейка была горячей. Андреас протер ладонями глаза, сердце стучало слишком быстро, наверное, из-за кофе. Что-то пошло не так! Катастрофически не так и не туда, не в нужном направлении, а куда-то… Мысли путались, складных умозаключений не выходило. Перед его глазами с грохотом пронесся грузовой состав: несколько открытых платформ с рулонами холодного проката.