Игорь Петров - Свисс хаус, или В начале месяца августа

Андреас бежал не торопясь, центр деревни остался позади, справа и слева потянулись одинаковые двух- и трехэтажные дома на две-три семьи с палисадниками, поленницами, фруктовыми деревьями и временными разборными бассейнами, вокруг которых в беспорядке валялись пластмассовые игрушки. Офисных зданий, магазинов или мастерских здесь уже не наблюдалось, кроме, может быть, одной непритязательной парикмахерской. Андреас остановился, протер стекла очков. Майка, мгновенно остыв, неприятно прилипла к спине. Небольшой магазинчик «Магические камни, кристаллы, талисманы» еще закрыт, но, подойдя ближе к витрине, можно увидеть набор разложенных в каком-то не сразу понятном порядке камней, обработанных и естественных.

Странно, что раньше Андреас не обращал на них никакого внимания. Некоторые камни были особыми, с цветными вкраплениями, мерцавшими, словно звезды, всеми цветами радуги, в зависимости от того, под каким углом на них падал дневной свет. Не исключено, что камень у него дома появился именно отсюда. Это была убедительная гипотеза. Правда, Андреас не смог бы сейчас сказать, когда Анна-Мари, если это была она, купила этот камень. Никаких соответствующих кассовых чеков он не видел, а ведь обычно, купив что-то, чеки, длинные бумажные ленты с рядами цифр, букв и с логотипами супермаркетов КООП или МИГРО, она не выбрасывала. Они складывали чеки в специальную коробку, а потом в конце месяца подбивали семейный бюджет.

Блеск камня напомнил ему их поездку в Санкт-Галлен. Анна-Мари выполняла редакционное задание, связанное со знаменитой библиотекой! Когда они вышли из поезда и остановились под вокзальными часами, показывавшими время в формате двоичного кода, Андреас ощутил, что здесь гораздо холоднее, чем в Берне, даже несмотря на солнце, которое иногда проглядывало сквозь сизый туман. Библиотека оказалась миниатюрной и скромной. Старинный фигурный паркет оглушительно скрипел. Безразмерные войлочные тапочки, предназначенные для посетителей, норовили слететь с ноги, на одной из полок за тонкой стальной решеткой черного цвета Андреас усмотрел синий двухтомник с Дон Кихотом, а в сувенирном киоске на видном месте лежал роман Томаса Хюрлимана «Фройляйн Штарк».

Фотосъемка завершилась, они вышли из библиотеки. Черная ель, установленная рядом с собором, была увешана бумажными фигурками и символами. Ярко светились витрины закрытых магазинов. На их пути им основном встречались аптеки и часовые бутики с четырех- и пятизначными ценниками. Издалека доносился раскатистый смех. Вспыхнули и рассыпались лучистыми пригоршнями звездные огни – включилась праздничная иллюминация. Анна-Мари вытащила камеру, но потом оказалось, что ничего путного она не сняла. Воспоминания сохранились куда более яркими и настоящими, чем смазанные черные кадры с какими-то желтыми пятнами. Иллюминация скоро кончилась, ее хватило на несколько центральных улиц. Анна-Мари сказала, что ей холодно.

Они нашли работающий ресторан, который назывался именем редкой специи. У входа на черном раскладном штендере мелом и с грамматическими ошибками было написано, что любое блюдо можно попросить сделать навынос. Внутри оказалось сумрачно, но тепло, на стойке бара судорожно переливалась огнями миниатюрная рождественская елка. Хозяин был крупным швейцарцем, его жена маленькой таиландкой. Отсюда, из тепла, улица уже не казалось такой мрачной. Кроме них в ресторане сидели еще несколько припоздавших посетителей, но никто из них даже и не думал смотреть в их сторону, не говоря уже о том, чтобы рассказывать им, первым встречным, свои истории. Хозяин-швейцарец говорил на тяжелом аппенцелльском диалекте, с маленькой таиландкой он говорил на французском.

Андреас сказал, что в наше время все жилые пригороды выглядят одинаково, особенно в темноте. Улицы похожи одна на другую. Люди и обстановка везде одинаковы. Теоретически даже можно представить ситуацию, когда человек по ошибке попадает в другой город и принимает его за свой. Он оказывается на чужой улице и не может отличить ее от своей. Входит в чужой дом и думает, что это его дом, в котором почему-то оказался чужой человек. Анна-Мари поставила со звоном чашку на блюдце и на пару секунд задумалась. Потом решительно покачала головой: нет, это совершенно невероятная ситуация. Ну, хорошо, ты пошел в клуб, закинулся там таблетками или употребил пару дорожек кокса. В любом случае можно замутить себе сознание так, что ты будешь не в состоянии воспринимать окружающий мир.

Предположим, кто-то дотащил тебя до вокзала и посадил не в тот поезд. Но ведь потом обязательно придет проводник, растолкает тебя, даже в новогоднюю ночь, и потребует предъявить билет. И если он увидит, что ты едешь не туда, он обязательно предупредит тебя, предложит сойти на ближайшей станции и проинформирует о стыковочных рейсах в нужном направлении! Не говоря уже о том, что покинув поезд и услыхав «бонжур» вместо «привет», ты сразу же поймешь, что явно попал куда-то не туда. Но допустим! Анна-Мари отодвинула в сторону пустую чашку из-под кофе. Допустим, что проводника не было. Бывает и такое. И ты оказался не в том городе, в котором ты обычно живешь. И допустим, что твоя улица называется банально, например, Полевая улица или улица Анри Гизана.

Предположим, что ты заполз в такси, назвал адрес и шофер довез тебя до дома. И вот ты выходишь из машины, и что? Во-первых, твой ключ не подойдет к двери в подъезде. У нас не выпускают одинаковых замков и ключей. Каждый набор ключей от каждой квартиры зарегистрирован в банке данных. Если ключ утерян и необходимо сделать копию, то следует самому отправиться в мастерскую, где факт изготовления копии будет зарегистрирован. Но предположим, что именно в этот момент кто-то выходил гулять с собакой. И ты смог войти в подъезд. Так обычно бывает в идиотских фильмах, созданных ленивыми сценаристами. И тот, кто выходил на улицу, не обратил на тебя никакого внимания и не поинтересовался, а почему это совершенно невменяемый человек, которого здесь никто и никогда раньше не видел, хочет войти в мой дом. Предположим! И предположим также, что дверь в «твою» квартиру была не заперта. Самое позднее в этот момент ты точно поймешь, что оказался в чужом доме, и знаешь почему? Анна-Мари торжествующе посмотрела на Андреаса.

Потому что, конечно же, современный капитализм делает из человека универсального потребителя. Но вся штука заключается в том, что у каждого такого потребителя должен быть свой собственный эстетический профиль. Человек должен быть универсальным, но при этом единичным, уникальным. Потому что капитализм нуждается в расширении палитры предлагаемых товаров. А в разных товарах нуждаются только люди с разными эстетическими воззрениями и предпочтениями. И вуаля! Мы имеем устойчивую систему, единообразную в основе своей и бесконечно инвариантную в своих потребительско-поведенческих клише. Магазины полны одинаковых, но разных покупателей, касса звенит, валовый продукт растет, Организация экономического сотрудничества и развития вне себя от восторга. Поэтому-то ни одно правление ни одного муниципалитета не будет никогда строить одинаковые дома или похожие друг на друга жилые блоки. Кроме того, можно выключить себе мозги лошадиной дозой алкоголя, но запах своего дома, ощущение родины, интуитивное осознание родного… У каждого из нас эти реакции записаны на генетическом уровне. Это нельзя перепутать! Нельзя!