Игорь Петров - Свисс хаус, или В начале месяца августа

Андреас вытер лоб, оторвался от витрины магазинчика с волшебными кристаллами и побежал дальше! Не исключено, что именно в тот момент все и пошло у них не так, пошло не тем путем. Но если бы знать заранее! Какую границу они пересекли тогда, в Санкт-Галлене, в этом жалком ресторане с отвратительной, на самом деле, едой? Издалека донеслись звуки колокола, ровно девять ударов. Навстречу проехал велосипедист, сзади его обогнал трактор, волокущий огромный прицеп, забитый аккуратными, упакованными в пластик, рулонами сена. На последнем перед поворотом домой пригорке Андреас оглянулся назад. Отсюда обычно можно видеть горы, три белые вершины, которые при хорошей видимости всегда отчетливо рисовались на почти уже дугообразном горизонте. Но сейчас они скрыты синей, непроницаемой для глаз дымкой. День будет очень жарким.

После душа Андреас ощутил не только приятную усталость, но и голод. Но дома его наверняка накормят, вне зависимости от того, желает он того или нет. В какой-то момент Андреас испытал приступ тоски по маленькой машинке, в которой они вместе с Анной-Мари ездили по окрестностям в поисках подходящей квартиры. Потом в сознании у него будто начали падать костяшки домино, расставленные в хитром порядке, и он подумал, что стоило бы все-таки посмотреть, нет ли обновлений в ее сетевых профилях. Но Андреас тут же одернул себя и сказал, что обещания нужно выполнять, и прежде всего это касается обещаний, данных самому себе! А еще он вспомнил об отцовском «Мерседесе-СЛК», стоящем в гараже дома, и настроение у него резко улучшилось. Из квартиры этажом ниже донеслась неуверенная, но упорная игра на пианино: утреннее занятие началось. И пусть играет!

Представитель управляющей компании спрашивал у них перед подписанием договора аренды, не помешают ли им звуки музыки, но Анна-Мари сказала, что музыка мешать не может! Главное, чтобы ниже не обитали заядлые курильщики. Андреас согласился, а представитель только развел руками, мол, с куревом ничего поделать нельзя, серая зона закона! Курить во своих четырех стенах в Швейцарии не воспрещается при условии, как указано в Обязательственном праве, соблюдения интересов соседей. А где проходит эта граница соблюдения? Никто толком сказать не может. Так что пусть уж лучше музыка. Допив кофе, что еще сильнее раздразнило его аппетит, Андреас прихватил свой рюкзак и вышел из квартиры. Заперев дверь, он спустился по лестнице и на мгновение притормозил у двери квартиры ниже: звуки пианино были слышны здесь куда отчетливее.

Автобус, красный гигант на водородном двигателе, притормозил, подобрал еще двух пассажиров и отправился к вокзалу. Его сосредоточенная тишина изредка прерывалась голосом диктора по громкой связи и приглушенным шумом пролетающих поездов. Никаких проблем, сегодня тут все идет строго по расписанию! Под сводами ажурных перекрытий на художественных стропилах литого чугуна прохаживались голуби. Иногда они взлетали и, хлопая крыльями, меняли свое местоположение. В здании вокзала во все том же заведении продолжалась акция в пользу крестьян Южной Америки, но народу было уже куда меньше, а свободных мест больше. Андреас купил субботний выпуск цюрихской газеты, сэндвич с пармской ветчиной и бутылку зеленой «Ривеллы».

Он вспомнил, что где-то тут неподалеку жил писатель Педро Ленц и еще несколько писателей. И что Анна-Мари как-то даже рассказывала ему о целой творческой школе, которая как-то так сама собой зародилась здесь между вокзалом, промзонами и жилыми кварталами. Она показывала ему его фотографии, но Андреас уже не мог точно сказать, кто делал эти снимки и кто был автором небольшого видеоролика, на котором Педро Ленц читал текст в небольшом подвальчике, головой упираясь в потолок и постоянно отбрасывая прядь волос, дерзко падавшую ему на глаза. Текст, который очень, кстати, хорошо продавался, он читал на распевном языке, это был вымышленный текст о красивой женщине, о том, как, нарушив покой художника, она превратила его и всех вокруг в героев античной трагедии, рассказанной на новый лад, а недалекий город Цофинген, откуда ее и занесло в этот текст, казался городом у горизонта событий совершенно невероятных для того, чтобы быть правдой, но достоверных в достаточной степени для того, чтобы превратиться в пронзительное для сердца и души повествование.

Пришел проводник. Отложив газету на соседнее кресло, Андреас показал ему свой годовой единый проездной – красную карточку с неестественной фотографией. Проводник был молодым человеком с черными глазами и с кожаной сумкой на ремне. Справа на жилете у него был виден приколотый праздничный значок: очертания государственной границы, проведенные изящным пунктиром границы языковых регионов, и словосочетание «Первое августа» на пяти языках. Накануне праздника такие значки продавались буквально везде: на почте, на автозаправочных станциях и на кассах в супермаркете. Они всегда находились в нарядной упаковке, каждый год дизайн упаковок и значков менялся. Значки стоили довольно-таки дорого. Но ведь это был не простой товар.

Теория и практика потребительского капитализма могли говорить что угодно, но в данном случае речь шла о Родине и о символическом вкладе в ее героическое прошлое, прекрасное настоящее и блестящее будущее! Коробки со значками должны были пустеть на глазах – так выглядел негласный общественный договор. В противном случае могло возникнуть впечатление, что люди перестали интересоваться принадлежащим им же самим государством! Проводник отсканировал огромным смартфоном проездной, попросил назвать свой почтовый индекс, станцию назначения и отправления, потом вернул пластиковую карточку Андреасу и пожелал хорошего дня. Он говорил на смутно знакомом диалекте, звучание которого, если закрыть глаза и прислушаться, возвращало Андреаса в детство. Проводник был определенно родом из Лёйкербада. Андреас оглянулся ему вослед, но тот был уже на другом конце вагона. Андреас посмотрел в телефон, до прибытия в Берн оставалось еще около двадцати минут.

Всю свою сознательную жизнь он перемещался по одним и тем же маршрутам. А если взять машину, сесть наугад в любой поезд и отправиться туда, куда, по большому счету, ехать совершенно незачем? Далекую Женеву последний раз он посещал лет семнадцать назад. С другой стороны, а что там делать? Иной язык и толчея. Хотя в близком Гштааде он вообще еще не был ни разу. С другой стороны, там тоже слишком много туристов с лыжами, автобусов с иностранными номерами и лавок с хронометрами. Если уж на то пошло, то городок Поскьяво по ту сторону перевала Бернина нравится ему куда больше. Там хорошее вино, есть улица с красивыми особняками, а местные жители не раздуваются от собственной значимости, легко переходя с языка на язык.