Игорь Петров - Свисс хаус, или В начале месяца августа

Поразительное внешнее сходство Эван Рейчел Вуд в образе андроида Долорес Абернати с Натальей Бондарчук в роли Хари не может быть случайностью. Столь же неслучайны их очевидные различия. Если первая – это воительница с харизмой героини оперы Вагнера и жесткими глазами социального инженера, то вторая есть мистический фантом, икона, воплощенная религиозная жертва с обреченным взглядом. Наследуя Станиславу Лему, Джонатан Нолан оппонирует Андрею Тарковскому. Линия Мейв Милли и ее гуманистическая мотивация не должны заслонять от нас главного: библейские ассоциации в «Западном мире» суть не призывы к растворению деятельной личности в религиозном символизме, но формат рационального целеполагания, в силовом поле которого сходятся импульсы, идущие в равной степени от истории, общества, культуры и личности.

Вот они, его старые пластинки и видеокассеты. Андреас провел пальцами правой руки по растрепанным и потертым корешкам, вытащил одну пластинку наугад. Это была группа «Стесненные обстоятельства» и сборник ее лучших вещей «Даровые деньги», голландское издание от лейбла «Вертиго». На черном фоне обложки ярко-ядовитыми химическими разводами набросаны контуры слегка откинувшегося назад человека с характерной повязкой на лбу и размашисто взятой в руки гитарой. Справа сверху, сразу под названием группы и альбома, розовый стикер с надписью: «Включены „Короли Свинга“, „Ромео и Джульетта“, „Жизнь она такая“, „Частные расследования“, „Даровые деньги“, а также ранее никогда не публиковавшаяся „живая“ версия „Портовой красотки“».

Андреас держит несколько секунд пластинку в руках, потом выдвигает край внутреннего конверта: пестрые обложки предыдущих альбомов, тексты песен, белые буквы на черном фоне. Лучшая вещь группы, «Братья по оружию», находится на этом сборнике самой последней. Андреас задвинул конверт в обложку и поставил пластинку на место. Если уж искать абсолютный шедевр, то нет и не было еще в истории гитарного рока лучшей композиции, чем «Частные расследования».

Андреас улыбнулся, на душе стало легче. Следующим был альбом Стинга «…Ни в чем не похожи на солнце», немецкое издание от «Эй-энд-Эм рекордз», серая круглая наклейка с указанием «Спродюсировано Нейлом Дорфсманом и Стингом». На аверсе обложки Стинг, задумчиво подперев рукой правую щеку, смотрит прямо в объектив, на реверсе он же изображен в полный рост в плаще, с падающими на лоб и по бокам прямыми волосами. Он стоит рядом со статуэткой Мадонны и смотрит искоса куда-то влево. Вокруг него, без разбивки на строфы, напечатаны тексты песен.

«…Ни в чем на солнце не похожи». Эта строфа без начала стала первой загадкой, разгадать которую, впрочем, оказалось не так-то и сложно. Выяснилось, что это зачин сто тридцатого сонета Уильяма Шекспира: «Возлюбленной моей глаза ни в чем на солнце не похожи». Гордон Мэтью Саммнер, он же Стинг, рассказывал когда-то, что однажды к нему на улице пристал забулдыга и принялся спрашивать, как выглядит Луна, на что Стинг, по первой профессии учитель литературы, сказал, что Луна ни на что не похожа, как ни на что не похожи обычно глаза любимого человека, процитировав первую строфу из этого самого сонета. Второй ее половинкой он и назвал потом пластинку, которая в 1988 году стала лучшим британским рок-альбомом.

Перевод сонета в маленькой желтой книжечке издательства «Реклам» давал общее представление о его содержании, но Андреас хотел читать стихи самостоятельно, без необходимости полагаться на некоего Ханно Хельблинга, пусть тот даже и родился, как подсказывала энциклопедия Брокгауза, по соседству в Энгадине. Преодолеть это препятствие он решил при помощи последовательности и упорства. Для начала Андреас купил большой английский словарь. Вот он, стоит тут же, на полке среди других детских и юношеских книг и учебников, синий том с пожелтевшими страницами, с оторванным и снова аккуратно приклеенным корешком – работа в типографии привила Андреасу уважение к книгам! Пусть с французским языком у него ничего не вышло, но с английским должно получиться. Потом он нарисовал таблицу из двух колонок: в левую выписал в столбик каждое слово оригинального сонета, в правую начал заносить найденные в словаре переводы. Он мечтал, что однажды сможет преодолеть этот барьер и чужая речь станет его собственной.

На расшифровку слов и постижение самых приблизительных основ грамматики ушло несколько месяцев. Правая сторона таблицы постепенно заполнялась, пока, наконец, Андреас не уяснил себе в общем и целом, о чем идет речь в сонете. В английском есть много чего, но главного, падежей, этих чудо-подпорок, в нем нет. Вроде бы это упрощает чтение и понимание, но за мнимой простотой скрывается тончайший в своих нюансах и оттенках язык, овладеть которым по-настоящему очень сложно. Потом он решил сделать свой собственный перевод, но уже первая строфа, та самая, оказалась неприступной крепостью! Ее смысл был ясен, но найти для смысла идеальную форму никак не удавалось: «Не солнца свет – сиянье милых глаз»? «Ее глаза на звезды не похожи»? «Ее глаза не схожи с солнцем, нет!», «В ее глазах нет солнца – ну и что же?»

Помучившись несколько дней, Андреас бросил это бессмысленное занятие. Итак, некто просто размышляет о том, сколь же затертыми и тусклыми стали привычные сравнения. Вот, например, дама моего сердца! У нее есть глаза. Но ничего такого солнечного в них нет. Дальше – губы. У нее если они и бывают красными, то, скорее, во время болезни, в природе же есть куда более яркие существа и явления, например кораллы. Потом грудь. Тогдашний идеал предполагал снежную белизну, но и тут реальный человек по всем статьям проигрывал идеалу. Волосы, перепутанные, жесткие от воды с высоким содержанием извести, – ничего красивого и возвышенного. Бархатные розы, белые и красные, для описания ее щек не годятся.

Что же касается ее дыхания, то оно наверняка могло повергнуть в шок любого, уж не знаю, чем они во времена Шекспира чистили зубы… и чистили ли вообще? Еще голос. Слышать и слушать его я люблю, но сравнивать с музыкой? Нет уж, увольте! Завершается сонет дерзким сопоставлением с божествами и прочими ангелами: они-то летают, земли не касаясь, зато моя любимая топает вперед своими тяжеловесными шагами как слон в посудной лавке. Вывод? Красота в глазах любящего, а все эти сравнения могут катиться куда подальше, потому что, когда ты смотришь на то, как она стоит в дверном проеме, повернувшись к тебе невероятной возбуждающей спиной, то и в самом деле, кому нужны пустые и глупые клише, над которыми Бард, собственно, и смеется, не так ли?