Игорь Петров - Свисс хаус, или В начале месяца августа

Андреас поставил кота с его вспотевшим животом на пол и толкнул дверь, глубоко вдохнул и выдохнул воздух, горячий, застоявшийся. Ставни закрыты, сквозь щели на желтый пол падал красноватый свет. Здесь все как и было раньше, но как-то немного сдвинуто в пространстве: стол для настольного тенниса собран, поставлен на ребро к дальней стене, ковер свернут в трубу, еще всякая рухлядь стоит. Раньше ее не было. А вот это что? Андреас раскрывает потрепанные створки картонного ящика и видит пачки старых журналов. Да, это они, точнее – она, Вероника Феррес, объект его мечтаний. Кажется, это был фильм «Россини, или Убийственный вопрос, кто с кем переспал». Там она играет Белоснежку. Андреас бросил пестрый журнал обратно в коробку. Пачка сухой бумаги с треском хлопнулась вниз, подняв облачко пыли.

Анна-Мари совершенно не похожа на Веронику Феррес. Почему так в итоге получилось? Никто не знает. Актриса из глянцевого журнала в гламурном платье, потом похожие на нее модели совсем без платьев – какое все это имеет отношение к тому, что происходило потом? Андреас сел на пол, скрестив ноги, полиэтиленовый пакет с ключами положил рядом на горячие шершавые доски. Потом откинулся назад и вытянулся на горячем и пыльном полу, положив руки под голову. Кот тут же свернулся клубком рядом и задремал. Отец всегда говорил, что фундамент – это самое главное для любого дома. Но и крыша, наверное, тоже имеет какое-то значение. Андреас смотрел на переплетение балок, по которым, как по знаменитым валезанским горным мостам, пестрыми рядами выстроились пестрые банки и бутылки из-под пива.

Наверное, это очень приятно – возвращаться под крышу родного дома. Кто это сказал? Наверное, какой-нибудь писатель. По субботам родители уезжали в супермаркет, тогда еще СЛК не было, у них был старый «Вольво», похожий на ящик с колесами. Кроме всего прочего они всегда привозили напитки, самые разные, минеральную воду, сок и пиво. Обычно он покупал самые привычные и банальные марки, «Телль» или «Хуторок в степи». Но иногда случались маркетинговые акции, магазин пытался предложить потребителям что-то совершенно новое и необычное, и однажды отец купил упаковку из шести банок, на боках которых был изображен зеленый крокодильчик в коричневом шлеме. Андреасу очень понравился забавный крокодильчик, он даже придумал ему имя – Саймон.

Отец сказал, что вот, видишь, как интересно получается, пиво делают даже в таких далеких краях, в которых нам, по всей видимости, никогда не удастся побывать. Но там тоже варят пиво, значит, не так уж мы все и отличаемся друг от друга. Отец часто приходил пожелать ему и Максимилиану спокойной ночи, он целовал сначала брата, потом его, Андреас ощущал его сильный, терпкий запах, и его всего просто простреливало краткой молнией чувство мучительной любви, тогда он не мог понять, почему любовь оставляет после себя такую щемящую ноту, а потом они все вместе выдумывали крокодильчику Саймону разные истории. Например, про то, как он однажды поплыл вниз по большой и мутной реке, чтобы узнать, что же находится там, где эта река кончается, потому что абсолютно логично было предположить, что все то, у чего есть начало, имеет и конец, финал, завершение.

И вот он плыл, и дальше? А по берегам, наверное, жили племена. Они охотились! И варили пиво? Что-то они варили наверняка. А еще? А еще берега этой реки сначала были заросшими бурной тропической растительностью, вниз до самой воды свисали лианы и ветки, на которых росли огромные листья, а потом берега раздвинулись, ушли почти за горизонт, река стала огромной, и крокодильчик испугался и решил повернуть назад, решив, что он уже добрался до самого конца, но в тот самый момент… Где-то по пластиковым трубам с грохотом понеслась вода. Андреас открыл глаза и резко сел, кот в ужасе подскочил, вытаращив спросонья глаза, но потом расслабился и снова развалился на полу, вытянув лапы в разные стороны. Отправить крокодильчика в путешествие оказалось очень легко, а вот вернуть его обратно, или хотя бы придумать ему подходящий финал? Это всегда гораздо сложнее.

Пошли уже, старый лентяй! Андреас подхватывает кота и кладет его себе на правое плечо. Тот не возражает, он узнал его и принял, ушами и хвостом не дергает. Только открыл беззвучно рот – на усах седина! Я ушел, умер для него, а теперь воскрес, и он знает, кто я такой. На лестнице было прохладнее, из кухни доносился звон посуды, потом заработала посудомоечная машина – ступени скрипели как обычно, а машина была новая, и работала она с новым звуком, тише, решительнее. Кот у тебя? У меня! Он тут недавно исчез, я думала все, умирать пошел, старый ведь, а потом вернулся. Я вам в комнату положила свежее белье, застели кровать сам! Хорошо! Наверное, я никогда не привыкну к тому, что в ее глазах до сих пор это «наша комната»! Кот заворочался, вывернулся из рук, соскочил на пол, тут же сел.

Дверь в комнату была открыта. Когда он был тут последний раз? С виду почти ничего не изменилось. В сумрачном свете закрытых жалюзи он увидел знакомые стены. За этот дом им пришлось продать свою долю виноградника и винный погреб недалеко от Аминоны. Это решение далось им тяжело. По нынешним меркам их продали почти задаром. Отец рассчитывал в своей жизни совсем на другое, на нечто прочное, долговременное. В момент, когда из клиники он привез жену и сразу двоих младенцев вместо одного, ему еще казалось, что жизнь теперь пойдет именно так, как он представлял себе в самых дерзких мечтах. Однако то, что они хотели построить себе на новом месте, обернулось беспочвенной фантазией.

Но больше всего его тогда в новом доме удивила ванная. Она сияла, из крана текла горячая вода. Первые месяцы отец всегда был рядом, он стоял и смотрел на него. Теперь-то понятно, отец просто боялся, что его ребенок может утонуть, и когда вода начинала стекать, закручиваясь в водоворот около никелевого слива, то вместе с ней исчезали коричневые хлопья грязи. Андреас и отец пришли тогда к выводу, что это «страхи», что они были, а теперь их нет, и Андреас вздыхал с облегчением, потому что новая ванная и в самом деле внушала ему страх, а отец был рядом, он был сильный и всезнающий, хотя на самом-то деле именно он имел все основания испытывать не просто страх, а неподдельный ужас. А потом приезжала патронажная служба и мыла Максимилиана, и страхи опять возвращались!

Сев за письменный стол и положив на него ключи от машины, Андреас несколько секунд сидел с закрытыми глазами. Воспоминания путались. Превращаясь в прозрачные предметы, они то опережали время, то отставали от него. Двухъярусная кровать все также стоит на своем месте. Везде ощущалась уверенная рука матери, сгруппировавшая предметы, даже журналы с фотографиями Вероники Феррес и даже, казалось, само окружающее пространство так, чтобы все выглядело «как положено». Два его любимых плаката висели на своих местах: Сильвестр Сталлоне в фильме «Кобра» и Тиль Швайгер в фильме «Манта Манта». Первый фильм (разболтанная кассета формата VHS с затертой бумажной обложкой) остался в памяти не боевыми сценами (такие сцены должны в нем быть, потому что на обложке молодой Сталлоне был изображен с автоматом), а эпизодом возвращения главного героя домой. У каждого героя должен быть свой дом, место, где у него есть холодильник, диван, большие окна и полная уверенность, что в этих четырех стенах ему уже ничего не угрожает.