Петр Альшевский - «Магистр»

Гремит бубенцами ошейник. Собачку тянут за поводок, а она с харизмой. Хозяину положить, за рычание я тебя, шавку, из зимы в лето – обхаживал по хребту и услышал окрик Магистра.

Стоп, приятель! За жестокое обращение, ты как считаешь, мне тебя засадить?

На половичке засыпается быстро, в кровати человеческие размышления мозги без предупреждения захватывают и вертят, температуру увеличивают, от разогрева до перегрева переворот с живота на спину, дочь мною не гордится, она мала. Рашковскому я не позвонил. С тяжелой пищей перебираю. Рашковский заберет меня завтра у детского сада. Ментовка – это живой организм. Омертвелость от Рашковского не идет, имеющаяся у него деликатность черта у нас редкая, покупателями одуряющих таблеток на условленной скамейке мы с ним сядем.

Ущемление свободы самовыражения. Мешаем мы ребятишкам бесноваться, палки в колеса вставляем.

Холодильник в аренду пришли мы забрать!

А вы точно с нами договаривались?

Рашковский заявится оптовиком. Я его охранником.

Ты, Магистр, постарше, а в шишки вновь не тебя!

Хиловат Рашковский телохранителем выступать. Я немного больше похож, не такие узкие у меня плечи.

Запланировано не вязать. Приобретем партию, завяжем контакт, если к нам, сидящим на лавке, никто не приблизится, спрос однозначно с Рашковского, он операцию замутил.

Лучшая в городе водка. Ресторанные переговоры с гостями из Ухты. К пересказу я с полнейшим вниманием. Сосредоточенность Магистр – не повод для насмешек, товарищи!

Смеяться над цервовью запрещено. Позволяю ли я над собой беззастенчиво хохотать? Мне не жалко, комплексы у меня вполне в норме, Машенька «Каин» сказала, что мое лицо, отрежь мне нос, смотрелось бы симпатичнее. Я заулыбался, подлил ей пивка, в «Пивной точке Джима Хиросимы» воистину горький сорт я урвал. Торопись, Магистр, возрадоваться. Распоробовав, на меня не обидишься.

С Рашковским мы, естественно, ничего не глотнули – сидим, мифических мужчин в окоченении поджидаем, засомневался я через сорок минут. При допущении реального смысла в проводимой нами операции с Рашковским послали бы не меня. Полно у нас карьеристов, мечтающих с местного уровня на федеральный перескочить.

Наркотикам выставлена преграда! Схвачены распространители из Ухты!

Рыба, я чувствую, не поймается. Впустую обморожение я приму.

Дела вспоминаются всякие. Налет на жилой вагончик азиатов-нелегалов, изъятия водительских прав у замахавшего стволом Тимура «Дыни», ты, Магистр, в охренение впал, права из барсетки у меня забирать?!

Протянул мне барсетку, чтобы я оценил ее вес. Сплошные деньги, Магистр! Возьми себе на литр виски, я разрешаю.

Подмял независимых сутенеров. В головокружении от успехов попутал берега. Надлежит его проучить.

Заболел ты, Магистр, возвращай мне права, чего тебе с них, куда ты их денешь?

Полагаю, в станционное бюро находок я их сдам. Станцию тебе не назову – возможно, она будет нашего пригородного сообщения, не менее вероятен я на Камчатку заброс, тебя занимает, чем ради чистой совести пожертвовать я способен? Очень многим, Тимур.

Служебным ростом, обеденным стейком, симпатией любопытной пышки Полины. Тебя, деточка, коснуться моей профессии увлекает? Кого сажаю, кого отпускаю, на кого даже взглянуть мне нельзя?

Все чудесно. Отечественное уголовное производство, относительно справедливости и неотвратимости, развивается весьма хорошими темпами.

Помаду безукоризненно ты нанесла. Квартирка у тебя уютная?

Ты живешь в доме. Твой дом входит в проект. Занимаемый им земельный участок понадобился наделенным властными полномочиями махинаторам, и твой дом под корень, а тебя, скажи спасибо, что не в расход.

Заходящееся перед остановкой сердце. Эмпирически выявленный беспредел. О, незапятнанные сущности, ответьте мне, где прячется радуга.

Сирень с нанесенной отравой. Район вокруг фабрики белых тапочек. На изумительную экскурсию с нами сходишь? Со мной, с Константином, с непредсказуемым проводником Стириным. О свирепых по обстановке закоулках Стирину столько известно – никакой Интернет ему не соперник.

Нервы тебе не сберечь. Настраивайся на расшатывание. Закричит попугай, женщина с пугающими антропометрическими данными выскочит – рост метр девяносто семь, вес сорок три. Соединение хлеба и фарша раздирается, котлеты не впрок, питается прилично, а попугаю, нарушая их устный договор, еду не докладывает.

Она – кормилица, он – эстетика, она ему пищу, он ей радующее глаз присутствие в ее тусклой квартире, высыпанным ему кульком отборного пшена обратно не отыграть. Не буду держать его впроголодь – форму наберет и меня заклюет, она полагает.

Обострения выстраиваются расстрельным полком. От проводов над деревьями исходит угроза. Словно оса под колено цапнула! Я разобрался – организм у меня шалит, стреляет, шаги у карапуза громадные. Он меня обогнал. Синоптики врут, колоссы осыпаются, мне бы привалиться к фонарю и досчитать до сто восьмидесяти – давая себе отдышаться по-настоящему, я бы до пятисот, но ни к чему на морозе застаиваться.

Раскрытая книга по кондитерскому искусству. Картинки аппетитные, фразы, не нагибаясь, не прочитать, а я не гнусь. В наушниках вроде бы японка. Альбом «Noon moon». Книга пропала! А кругов не было, не видел я круги – мне плохо, однако плохо в степени терпимо, гипотеза об инопланетянах. Флотилия монаха Крича. Желтая пресса. Мой развод она, слава богу, не освещала, своей малой в их понимании значимостью жену от бесстыдно преследующих журналистов я оградил – не жена, не паприка, не персидский. Мысли крутятся вне всего. Нереально, Магистр, исключено.

Закрепляю кусочки стекла. Из-за вытекшего клея в карман не проникнуть.

Мозаику на тротуаре не давить, уважайте труд инсталлятора!

Грудь горела огнем. Я привел его написать признание.

А это я.

Магистр? Ты?

Обделяемый попугай! Договор ответственного содержания!

Понял, какой договор тебе следовало заключать? Не заключил – Вселенную не вини. Я свински залился, и к кому у меня претензии? Жена меня предала, планеты ее поддержали, добавляю порвавшийся носок и, пожалуйста, обвинительная речь составилась.

Лезу за сигаретами. Не произношу! Мое профессионально «я» достаточно основательное, опохмелюсь и включусь в работу, обезвреженный в «Магните» хвататель за женские груди заставлял пословицы меня вспоминать.

Говорите пословицу, и я по делу вам что-нибудь скажу.

Неважно у меня, выясняется, с ними. Как отрезало. Вместо того, чтобы согласно показаниям потерпевших задержанного козла без натуги в суд снарядить, голову, затмевая шахматистов, я ломаю!

И чего с пословицами, последуют они от вас? Утомили меня вы молчанием, прокурору на психологическое давление я пожалуюсь! Стулом допрашиваемого не причесывай. Настроился стать следователем – выдержку воспитывай смолоду. Об акциях фонда «Спаси жизнь извращенцу» мне бы тебе рассказать. На зоне вас нередко убивают, и сердобольные столичные люжи, в прошлом, вероятно, испытывавшие те же проблемы, создали фонд, собирающий средства для избавления граждан вашего типа от тюремного заключения.