Константин Дар - Сакура

Однако остальные повреждения были явно не на моей совести, а значит его били… Били сильно и хорошо до тех самых пор, пока тот не признался в совершении кражи именно моим друзьям, а не мне-и это было вполне очевидно.

Далее шли мои путанные первоначальные показания, которые у меня взяли когда я ещё находился в состоянии алкогольного опьянения и шоке-их можно было особо и не читать ибо, если верить тому что там было написано в процессе дознания-меня можно было сразу же ставить к стенке. Разумеется я их толком тогда не мог не то что давать, а даже прочесть и подписать. Однако какая-то закорючка похожая на мою присутствовала. Потом шли результаты осмотра моих вещей и показания моих одноклассников-в них прослеживались явные расхождения, которые спустя некоторое время логично выстроились в общий и целостный ряд. Моя тетрадь, также была приобщена к делу, а так же присутствовали результаты очной ставки…

Наконец я добрался до показаний допроса Третьякова Олега-толком ситуацию он не разъяснил, однако не подтверждал показаний Романа и Сергея о том, что я дважды ходил в подъезд, где и было совершено преступление. Таким образом данный момент оставался невыясненным и требовал дополнительного расследования. Так же отсутствовали сведенья о том, что именно я обратился к жильцу того самого дома за помощью.

Стоит также особо отметить, что следствием была обнаружена кровь в соседнем подъезде-свежие следы. Группа крови этих следов и потерпевшего совпадали. Возникал невольный вопрос: откуда они взялись? -а за ним вполне логичный и соответствующий вывод…

– Но позвольте… Откуда взялась кровь в соседнем подъезде??? -задал я вполне резонный вопрос следователю. В ответ тот лишь пожал плечами и отмахнулся, как от незначительного и почти не имеющего отношения к делу факта.

Исходя из всего того, что я прочёл, следовал вполне простой и очевидный вывод о том, что меня просто-напросто подставили и друзья-одноклассники и сами менты, заинтересованные в скорейшем закрытии дела. Я наотрез отказался подписывать то, что хотел от меня следователь и потребовал проведения дополнительного расследования. На это тот ответил мне, что вполне может закрыть дело и без моей подписи. Я с надеждой взглянул на адвоката, пытаясь найти поддержку в его лице, однако тот не задумываясь поддержал следователя и заверил:

– Закрывай дело! Из суда его направят для дополнительного расследования-стопроцентно! -сказано это было настолько твёрдо и решительно, что я невольно поверил ему и поставил свою подпись…

А в тюрьме тем времением решили провести кое-какой ремонт, а может это просто был предлог-кто знает, и нашу камеру расформировали по другим и таким образом мы все снова оказались в других условиях изменивших наш уже сложившийся быт, отношения и образ жизни…

Нас так же разбили на несколько групп и распределили по другим камерам-я попал в ещё более мрачную и меньшую, хотя это никак не сказывалось на количестве содержавшихся в ней заключённых. Контингент здесь был уже совершенно другой и состоял в основном из лиц ранее судимых и отбывших уже в некоторых случаях не одно наказание. Это было видно по мелькому взгляду на разношёрстную толпу.

На моё удивление меня сразу же кто-то окликнул и среди заинтересованных взгядов я увидел знакомое лицо, которое уже никак не ожидал узреть. Это был высокий, но худой парень, когда-то учившийся со мной в школе, но в разных классах-Телицын Виктор. Я помнил его, он считался трудным подростком и его след потерялся после 8-го класса. Он сразу же подозвал меня и завёл в свой проход, знакомя со своими семейниками. К нам сразу же примкнули остальные, проявляя интерес к новому человеку. Начались расспросы, на которые я уже знал как отвечать и давал ответы уже более уверенно, нежели впервые попав в подобную ситуацию. Однако именно первое впечатление, которое складывается у людей в основном играет решающую роль в дальнейших отношениях. Зная это, я не забывал про осторожность и старался не терять бдительности, ибо иногда проскакивали каверзные вопросы, на которые надо было уметь правильно ответить-или шуткой или уклончиво, но ни в коем случае не грубить, чтобы не нажить себе сразу же нежелательных и, быть может, влиятельных недругов.

На моё счастье среди этих акул оказался более-менее знакомый мне Виктор, который здесь был уже не новичком и держался уверенно-он сдерживал напор расспросов, свалившихся на меня и своего рода поддержал. Пригодилось и моё первое знакомство с Медведем, которого здесь многие знали не по наслышке, а по своим отбытым срокам заключения. Общение среди соседних камер, как я уже говорил-отсутствовало вовсе. Не было никаких дорог или кабур, через которые заключённые могли общаться посредством записок. Только в тюремном прогулочном дворике иногда можно было перекрикнуться с соседями. Но и это надзиратели сразу же пресекали, грозя закончить прогулку.

Наконец более-менее утолив своё любопытство, меня оставили в покое и дали возможность хоть как-то обустроить быт и оглядеться. Собственно и обустраивать-то особо было нечего. Если в той недавней камере, где мы содержались ранее у меня было своё место, где я мог лечь, когда мне вздумается и вообще делать почти всё что хочу-то здесь уже такого небыло. Так что и вещи мои в основном оставались в сумке, потому что расположить их тоже было проблематично. К общим запасам добавились лишь мои скудные заначки сигарет, чая и конфет. Общака как такового здесь практически не было, не то что в нашей камере. Иными словами моё положение и содержание ухудшилось и значительно. Возможно сказалось моё поведение на следствии и передача дела в суд, приговор которого был весьма предполагаем для работников правоохранительных органов.

Конечно же всё это сказалось на нервной системе-переживания по поводу предательства и подлости друзей, ожидание судебного процесса, значительно ухудшившиеся условия содержания. Вполне возможно всё это было сделано по довольно простой и очевидной причине-чтобы сломить мой дух и сопротивление…

Сокамерники относились ко мне вполне сносно и никаких нападок или агрессии с их стороны не было, а с Виктором и его семейниками мы подружились. Виктор попал сюда не один, его подельник содержался в этой же тюрьме, но в другой камере-за разбойное нападение. Как он рассказывал, был ещё один-третий подельник, но тот умудрился скрыться от следствия и находился в розыске. Я его знал-то был наш общий знакомый, он приходил в мою группу для занятий айкидо и дружил с одной нашей общей знакомой девушкой. Позже они поженились.

Про моё дело Виктор, как ни странно слышал, впрочем как и остальные, он знал, что я нахожусь в тюрьме-даже хотел, чтобы мы встретились и были вместе. Так же я узнал, что женщина, которая содержалась с нами в КПЗ, утопила в речке в проруби двоих своих детей-мальчика и девочку из-за своего сожителя, который поставил ей условие выбора между ним и её детьми. Её преступление повергло в шок весь город и детей хоронили городом-однако при жизни никому до них не было дела…