Константин Дар - Сакура

Когда пришло время суда, я как мог привёл себя в порядок и надел всё чистое. На улице уже вовсю царила весна и я сощюрился от яркого и тёплого солнышка-был конец мая. Судебный процесс длился два дня. На него, разумеется явились мои друзья и дали те же самые показания, что и на расследовании, только уже более логично, без расхождений и противоречий, которые наблюдались у них на первых показаниях. Третьяков Олег ничего толком не рассказал, уйдя от прямых вопросов в сторону и мотивируя тем, что не обращал внимания на происходящее-иными словами налицо был явный сговор, что конечно же заметили и подчеркнули все присутствующие, включая мать потерпевшего.

Когда я спросил у Романа с чего тот взял, что потерпевший был замешан в краже-он ничего толком не смог ответить, а лишь произнёс:

– Ну что же… Сажайте всех троих… заодно и срока побольше… -ни Сергей, ни Роман не отрицали того факта, что заявили мне о признании потерпевшего.

Немного подумав, судья-женщина лет 30—35 спросила у меня, что я чувствовал, когда узнал из уст Романа о признании потерпевшего. Разумеется это был вопрос на засыпку-я сразу же понял и растерялся, не зная как и ответить на него. А та победно и с ехидной ухмылкой смотрела на меня, прекрасно зная, что как бы я не ответил-трактовка будет не в мою пользу.

– Облегчение… -выдохнул я то, что первое пришло мне в голову.

Я попросил отметить слова Романа в протоколе судебного заседания, однако их конечно же там не оказалось. Человек, которого я позвал на помощь, отрицал этот факт и заявил, что вышел покурить в подъезд, когда обнаружил ещё живого потрепевшего. Выяснилось, что пропали какие-то деньги (хотя были-ли они вообще-тоже было неясно) и ещё кое-какие незначительные мелочи, а так как я явился в парикмахерскую с шапкой потерпевшего, которую подобрал автоматически ничего не соображая, находясь в шоковом состоянии-то на меня благополучно повесили ещё и кражу.

Я уверен в том, что если бы Третьякова Олега более подробно и тщательно расспросили в процессе расследования, то он мог рассказать много интересно и противоречивого тому, что показали мои друзья-одноклассники. Однако никого это уже не волновало.

Припёрлась жена потерпевшего, которая совместно с его матерью поведала о том, что тот относился к лику святых, однако умолчав при этом про унижения и побои, которые он наносил ей периодически в состоянии алкогольного опьянения, а так же о том, что хотела уйти от него. При этом она имела наглость заявить следствию и суду, что состояла со мной в периодических интимных отношениях. Зачем это было рассказывать и какое отношение это имело к делу-до меня до сих пор неясно.

Я не отрицал этого факта, однако заметил, что имел с ней связь один-единственный раз и отказал ей и её 4-летней дочери в совместном проживании.

– Вполне очевидно, что ты позарилась на мою комнату.-сделал я соответсвующий вывод и дал ей хорошую оплеуху-мать потерпевшего тут же набросилась на неё, проклиная и заявив, что выгонит на улицу. Та как нашкодившая кошка поспешила ретироваться.

Вместе с ней пришла и её подруга, за которой я ухаживал и имел вполне естественные и серъёзные виды на свободе-она не отказывала мне, но и не соглашалась на мои недвусмысленные намёки и предложения. Дальше этого дело не заходило, хотя я и неоднократно помогал ей в некоторых довольно щекотливых вопросах и ситуациях. Но добро, как говорится, не помнится-чего стоит уже оказанная услуга?..Конвой обомлел, когда узнал, кто она мне такая. Выступать на суде она не стала, оставались лишь её показания на следствии, в которых она характеризовала меня так: Был подвержен юношескому максимализму-если любил, то любил; но если ненавидел-то мог убить.

На судебных прениях прокурор попросил дать мне 8 лет лишения свободы, строгого режима, обвинив в умышленном нанесении тяжёлых телесных повреждений, повлекших за собой смерть потерпевшего по неосторожности и краже.

– Я рассчитывал, на признание подсудимого… -заявил он в конце своего выступления и посмотрел на меня, так же он упомянул, что я воспитывался и рос без отца, хотя к чему это было сказано-тоже непонятно. Можно было подумать, что это я виноват в том, что подлец-отец бросил нас с матерью на произвол судьбы на чужбине, в коммуналке с соседями, где только клопов не хватало для полного счастья…

Адвокат выдал пышную и пламенную тираду в мою защиту, я и не ожидал даже, что тот является таким красноречивым оратором, поддержав моё ходатайство о направлении дела для дополнительного расследования:-В деле довольно много невыясненных обстоятельств, которые не принимались во внимание следствием и суд не может вынести несправедливый приговор-и, быть может, осудить невиновного!

Мать потерпевшего заявила:

– Я не знаю насколько виновен этот человек… Но то, что виновны все трое-у меня не вызывает ни малейшего сомнения! -также она требовала для всех смертной казни, разумеется.

Когда мне дали последнее слово я встал и сказал, что прошу не оправдательного, а лишь справедливого приговора суда, заметив при этом, что если бы не участие моих так называемых друзей, то данной трагедии бы не произошло. Так же я пояснил, что просто не мог давать показания против своих друзей, однако когда выяснил все обстоятельства дела, то решил рассказать правду. Своё краткое выступление я завершил так:

– Если суд всё же признает меня виновным, то прошу вынести мне смертный приговор ибо я просто не смогу пройти мимо этих подонков!

Был объявлен перерыв-к решётке подошли моя мать и даже родная бабка по линии отца соизволила присутствовать с ней. Так же подошёл и адвокат, который выразил своё восхищение моим выступлением и тем, как я держался во время судебного разбирательства:-Не переживай, дело отправят для дополнительного расследования! -заверил он и удалился.

Далее меня увезли обратно в тюрьму, где разместили в уже знакомом стаканнике и накормили обедом. А через некоторое время привезли обратно и препроводили в зал суда.

После долгого и нудного вступления судья Рычкова огласила приговор:

– …Приговаривается к 8 годам лишения свободы с содержанием строго режима.

Осудили без шума и пыли, чем вызвали довольные улыбки на рожах моих одноклассников-Роман аж заржал, не скрывая своей радости и триумфа, а всех остальных приговор просто поверг в шок. Молчаливые кивалы по обе стороны судьи так же согласно кивали головами. Адвокат аж подпрыгнул на месте, явно не ожидав такого поворота событий, он начал было нервно что-то там протестовать про прямые нарушения УПК, но его никто уже не слушал, а судья приказал молчать и обратилась ко мне, на этот раз уже без улыбки:

– У подсудимого есть вопросы?