Константин Дар - Сакура

На улице нас выстроили в колонну и куда-то повели по широкой центральной аллее с выбеленными дорожными бордюрами и усыпанной не то мелким гранотсевом, не то шлаком. Впрочем аллеей это назвать было довольно трудно-никаких деревьев по обе стороны не наблюдалось, лишь за исключением небольшой посадки около длинного двухэтажного административного корпуса, выложенного из красного кирпича с решётками на каждом окне.

По обе стороны Централки-так называли эту, с позволения сказать практически единственную улицу, располагались двухэтажные кирпичные здания, и лишь по правую сторону было строение несколько больше и выше остальных. Как мы узнали чуть позже-это был клуб, с находящейся на первом этаже столовой и даже спортзалом, который я заметил сразу же и наивно обрадовался его наличию.

Летнее солнышко слепило нас и мы щурились от него, словно слепые кроты, отвыкшие от дневного света. Обилие красок и зелени поражало воображение, уже привыкшее к однообразию и убогости серого бетона.

Нас проводили и завели в довольно большой и обширный, по нашим тогдашним представлениям двор, ограждённый с трёх сторон 3—4 метровым забором, состоящим из металлических прутьев и рядами витков колючей проволоки наверху. Там нас построили в одну шеренгу перед невысокого роста, около 150 см, милиционером в фуражке и погонами майора, в сопровождении двоих заключённых, стоящих по обе стороны от него и рассматривающих нас с нескрываемым любопытством.

– Я-майор Зонов, -представился нам представитель администрации:-Обращаться ко мне можете просто-гражданин начальник. Со внутренним режимом заведения вас ознакомит осужденный Санников, назначенный старшим над вами.

Он кивнул головой в сторону одного из заключённых, стоящего рядом с ним.

– Осужденный Бендриков является завхозом отряда и его требования вы также обязаны выполнять, -на этот раз майор указал на другого заключённого, довольно высокого, -За невыполнение их требований и нарушения режима содержания предусматривается заключение в штрафной изолятор. В виду того, что срока заключения некоторых осужденных немаленькие-я рекомендую вам подчиняться внутреннему распорядку учреждения. Любые нарушения фиксируются в вашем личном деле и будут учитываться во время действия амнистий, либо при возможности условно-досрочного освобождения. Поэтому не советую вам допускать нарушений. Во время нахождения в карантине вы будете привлечены для хозработ по благоустройству территории-отказ от данного вида работ, также является нарушением и наказывается 15 сутками содержания в ШИЗО. Поэтому спрашиваю вас сразу-отказники есть?..

Все промолчали, переваривая информацию.

– Хорошо… У вас будет время подумать над этим, -продолжил тот своё выступление, -Запрещается самовольное передвижение по территории колонии, то есть-из дворика не выходить! Наш отряд является рабочим для хозобслуги, поэтому калитка не закрывается… Но если вы выйдете за неё-получите 15 суток. Надеюсь, это всем ясно… Вопросы ко мне есть?

Никто не задал никаких вопросов, потому что ни у кого их пока не возникло.

– На этом наше с вами знакомство можно считать оконченным-со всем остальным вас ознакомит Санников. Обращайтесь к нему, если что-то неясно и непонятно… А сейчас… Разойтись!

Отдал он приказ и поспешил ретироваться восвояси по своим неотложным ментовским делам, напустив на себя грозный и серъёзный вид. Было довольно смешно смотреть на этого ментёнка, фамилия которого вполне соответствовала заведению-Зонов!..Мы невольно скрыли ухмылки, опасаясь выдать своё отношение к нему и привлечь на себя его внимание, а вместе с ним напускной и напыщенный гнев. Позднее выяснилось, что заключенные прозывали его Зонтиком между собой и постоянно над ним потешались. Данное отношение к нему было и среди его коллег и все его напускные жесты и манеры говорили о тщательно скрываемом страхе перед осужденными, иногда бывали такие ситуации, когда он имел неосторожность шарахаться от собственной тени.

Когда он скрылся в недрах своего кабинета, расположенного на первом этаже близстоящего и ограждающего территорию дворика, раздался звук закрываемого на ключ замка, очевидно он перевёл там дух, присев на стульчик и вытирая вспотевшую лысину трясушейся от нервного напряжения рукой. От подобной мысли мы все заулыбались и тихонечко рассмеялись, присоединился к нам и назначенный старшим над нами Санников Олег. Он позвал нас за собой и провёл внутрь помещения, минуя коридор и ряды двухъярусных металлических кроватей, стоящих по обе стороны казармы. Здесь имелось 3 просторных комнаты данного типа, отгороженные друг от друга несущей стеной и простенками. Соединяли их все двухстворчатые двери, которые как правило всегда были открыты, за исключением зимних морозов и ночного времени суток. Олег провёл нас в самый конец, где оказалась ещё одна четвёртая комната, значительно меньшая остальных. У двух широких окон стояли не кровати, как в соседних, а деревянные нары в два яруса. Расстояния между ними не предусматривалось и оба ряда шли сплошным и цельным рядом-от стенки к стенке. Одна-единственная большая тумбочка стояла в углу, очевидно выделенная для общих нужд карантина.

Мы начали располагаться на отведённых нам покоях, разместив наши сумки внизу, под нарами-прямо на полу. Было высказано предложение собрать общак и практически все понемногу, кто что мог или счёл нужным положил на тумбочку. Сергей, конечно же, занял самое лучшее место у окна на нижнем ряду, я расположился рядом с ним, а рядом со мной-Виктор… Подельника Виктора мы, не сговариваясь, загнали на второй ярус над нами, выслушивая опять его недовольное ворчание и уже не скрываясь посмеиваясь в открытую над ним. Даже Виктор не стал скрывать своего к нему отношения. Ни тот, ни другой практически не имели так необходимой поддержки с воли. У Виктора мать незадолго до его преступления повесилась и очевидно, что это сыграло свою отрицательную роль и, вполне возможно, что подтолкнуло его на необдуманные действия…

У него оставался на свободе отец, но тот был большим любителем выпить и на его поддержку Виктору рассчитывать не приходилось-быть может раз в год тот и присылал ему скудную передачку, а подельник его вообще был никому не нужен. Если к этому добавить ещё и то, что тот не отличался умом, то и неудивительно, что отношение к нему было соответствующее. Он постоянно ходил оборванный и грязный, вообще не следя за собой-за что его вполне справедливо обозвали чертом и начали шпынять. Виктор сам начал ругать того и пытался хоть как-то образумить, но всё было бесполезно. В конце-концов тот махнул на него рукойи даже начал стыдиться: