Саяна Гэбб - Заглянув за горизонт. Рассказы

Шумиха была страшная. Помнится, тогда директора завода посадили, секретарь обкома исчез в неизвестном направлении, и вообще послетало множество голов. В те времена так было. А Лехиного отца медалью наградили, премию дали от завода, квартиру новую. Вместо однушки сразу трешку. Весь город тогда только об этом и говорил – какой у Лехи отец герой.

Я был чрезвычайно впечатлен героизмом и силой духа этого человека. И, не понимая тогда всей трагедии, по-детски завидовал славе Лехи. Дома за обедом я невзначай начал разговор о том, какой молодец Лехин отец. И также между делом поинтересовался у своего, смог бы и он поступить подобным образом. Помню, за столом повисло тяжелое молчание. Мама отложила в сторону ложку и потупила взгляд. А отец откинулся назад на спинку стула, уперся в меня взглядом и тихо-тихо, от чего мне стало жутко, спросил:

– Ты понимаешь, что тогда бы мама твоя умерла?

Ужасное озарение окатило меня ледяным душем. Я заплакал, сначала тихо, потом все сильнее, подвывая, и под конец уже захлебывался криком. Мать с отцом испуганно бегали вокруг меня, пытаясь унять мою истерику, но я не мог остановиться.

Они не хотели, чтобы я шел на похороны. А я наделся хотя бы там увидеть Леху, потому что после случившегося он не появлялся в школе, а домой к нему мне запретили ходить родители.

На похоронах Леха стоял рядом с отцом – бледный и спокойный. Только когда гроб стали закрывать, по лицу его будто волна черная прошла, и эта мелькнувшая страшная гримаса боли потрясла меня.

После похорон я соврал родителям, что мне надо к однокласснику за учебником, а сам тихонько пошел за Лехой. Он шел домой с отцом и бабушкой. У подъезда они остановились, отец зашел внутрь, а Леха остался с бабушкой. Я не слышал, о чем они говорили – далеко стоял. Но увидел, как Леха заплакал и прижался к бабушке. Он плакал тихо, не так, как я после слов отца. Просто совсем немного вздрагивал спиной, зарывшись в старую кофту пожилой осунувшейся женщины. А та молча обнимала его и утирала глаза. Я не стал подходить – страшно было коснуться Лехиного отчаяния в этот момент.

Через какое-то время жизнь забурлила в прежнем ритме. Все ведь проходит. Как вы знаете, время – лучший лекарь. Только с этого момента все Лешкины ограничения, придуманные им самим, стали еще острее и проявлялись все чаще. Он почти полностью сократил время для игр и общения, погрузившись в обучение.

Нет, он не отстранился от меня, наоборот, он посвящал меня во все свои мысли, мечты и сомнения. Он говорил, что жизнь дана каждому не просто, чтобы насладиться и умереть. Он говорил, что во всем должен быть высший смысл. Что каждый член общества должен жертвовать собственными прихотями ради общей пользы. Когда я потребовал разъяснения, он сказал:

– Вот я, например, хочу играть в театре. Но я стану врачом! Хирургом. И я буду отличным хирургом, вот увидишь! – горячо и взволнованно уверял меня Леха.

– Но зачем? – недоумевал я, – если ты хочешь быть артистом, так и иди в артисты!

– Как ты не понимаешь? Я могу больше, пойми! Я могу намного больше пользы принести обществу, когда стану великим врачом!

Но я упорно отказывался понимать. И утверждал, что тяга к определенной профессии и есть тот самый правильный выбор, который предначертан волею судеб.

Мы закончили школу. Леха, конечно, с золотой медалью. Он все делал на сто процентов, убеждая всех, что по-другому просто нельзя. И он поступил в медицинский, причем уже в Москве, закончил его с «красным» дипломом, попав после учебы в одну из самых престижных больниц столицы – НИИ Скорой помощи имени Склифосовского.

Я окончил институт машиностроения в своем маленьком городе, получив к тому времени уже сомнительную профессию инженера. Потому что началась перестройка. Не буду рассказывать тяжелые подробности того, как я ее пережил. Чтобы хоть как-то выжить, я организовал небольшую фирму по продаже запчастей для грузовиков. Закончилось это очевидным по тому времени явлением – на меня весьма жестко «наехали» бандиты, которых прикрывала (что тоже было весьма распространено) местная милиция. Искать правды было негде. И, если бы не Леха, пасть бы мне смертью неизвестного предпринимателя, как многие в те годы. Леха каким-то чудом узнал обо всем, примчался на следующий день из Москвы и привез мне, о, боги, огромную по тем временам сумму денег – десять тысяч долларов. Я даже не сделал попытки отказаться, понимая, что это станет для меня смертным приговором. Просто путано благодарил друга и обещал вернуть… Леха молча ткнул меня кулаком в плечо, обнял и снова улетел в Москву. А его деньги купили мне жизнь и помогли сохранить бизнес…

Безумные 90-ые тоже прошли. Мой бизнес понемногу шел в гору, давая все больше возможностей. С Лехой мы иногда созванивались, и я знал, что у него все отлично. В один из отпусков я прилетел в Москву и встретился с ним. С возрастом он стал похож на отца – такой же большой, статный, широкоплечий. Только глаза его совсем по-другому смотрели на мир —пронзительно и с удивлением. Будто у него скопились вопросы к жизни, на которые он не получает ответы.

На встречу он пришел с женой. Алиса была волнительна – высокая, с копной густых светлых волос, тонкая, красивая, чрезвычайно начитанная. Она закончила журфак МГУ, была из профессорской семьи.

– Идеально, да? – спрашивал меня Леха, с любовью поглаживая жену по спине. Та царственно склоняла великолепную головку с греческим профилем и тонко улыбалась.

Леха рассказывал про свою жизнь, словно рапортовал на плацу. Получил должность заведующего отделением хирургии, защитил кандидатскую, готовит докторскую, съездил на пять международных конференций по эндоскопическим операциям, а это только набирает обороты в России, купил Ауди, купил квартиру в центре Москвы, окна выходят на восток, юг, запад – целый день солнце.

– Идеально, да? – каждый раз толкал он меня кулаком в плечо и смешно косился на красиво сидящую рядом Алису.

– Да уж, – мямлил я в ответ, давясь дорогущим французским коньяком и радуясь, что я свою Ленку не привез. Ленка работала бухгалтером у меня в конторе, пока мы не поженились. Потом родила подряд двух пацанов и теперь сидела с ними дома. Ленку я обожал, она была хохотушкой, умницей и красавицей. Но представить ее рядом с модельной холеной Алисой я не мог. Контраст был бы значителен.

А Леха все бурлил и фонтанировал итогами и достижениями своей идеальной жизни. И мне становилось все не уютнее. Потому что на фоне этого величия, моя жизнь казалась простой и скучной. А потом Алиса оставила нас вдвоем, мило улыбнувшись и сообщив, что ей надо срочно по делам. И Леха словно выдохнул и расслабился. Он залпом выпил коньяк и толкнул меня в плечо: