Дарья Решетникова - Present Invisible

Миа: 7 августа 2003 года

Вечером приехал Алекс. Мы оказались в каньонах. Здесь был лес, теперь его выкорчевали, что-то намереваются строить. Говорят, что новый спорткомплекс. Опуская подробности, перейдём сразу к итогам прогулки: Алекс сломал обе ноги, приземлившись на утромбованное дно карьера.

Было уже почти темно. Алекс сидел на пятой точке, рефлексируя и, надеюсь, делая выводы на будущее. Бакс с видом терапевта ходил кругами и задавал всевозможные вопросы, от «что болит?» до «а не дебил ли ты?». Из курса по безопасности жизнедеятельности удалось вспомнить только правила пользования противогазом, но в нашем случае эти навыки оказались бесполезными. По всем известным номерам служб спасения наши сигналы игнорировали. Автоответчики ласково просили подождать 40 секунд, и последующие 6—7 минут мы наслаждались неторопливым техно. Алекс нервно закурил:

– Пока они возьмут трубку, я умру от старости.

– Радуйся, что не на вот это приземлился, – Бакс достал из песка ржавые лохмотья металла в метре от места приземления Алекса, – надо тебя вынести на дорогу, медсанчасть недалеко. А то тут тебя до утра не найдут. И добавил, любуясь своим сценарием: «Тебя сожрут койоты».

– Бакс, там бетонный забор. Слева в песке завязнем, и нас найдут археологи в следующем веке. Справа три километра крюк. Я пошла ловить попутку.

Водители на трассе не особо дружелюбно реагировали на девушку с ободранными коленями, голосующую в ночи на почтительном расстоянии от населённого пункта. Из будки выполз охранник стройплощадки:

– Ну что? Шасси заклинило? Но вы, блин, красиво летели!!! Что, «скорую» вызываем?

Я кивнула. Охранник помог Баксу донести Алекса до будки, вызвал врачей, дал всем постам команду пропустить машину. Потом заговорщицки намекнул:

– Вы же просто шли с пляжа, а песок обвалился?

Мы послушно закивали головами. Чистосердечное признание в том, что эти двое с разбегу прыгнули в карьер, никому из нас не прибавило бы счастья.

Бакс посылал Алекса за сигаретами. Алекс делал вид, что намеревается сбегать. «Скорая» забрала их обоих.

Вечером позвонил В.:

– Что с тобой происходит?

– Да вроде ничего сверхъестественного.

– Ты пропадаешь на месяц, ничего не объяснив. И уже не первый раз.

– Ну так пора привыкнуть.

– Ты считаешь, это нормально?

– А ты считаешь, нормально – когда за целый месяц нам нечего друг другу сказать, кроме «привет»? Какой смысл в этом общении?

– Ну хорошо, что мне нужно изменить?

– Я не собираюсь из тебя что-то лепить.

– А почему бы и нет? Представь, что я пластилин.

– У меня уже есть пластилин. Две коробки. Мне нужен человек. Я целыми днями торчала у тебя, я перечитала весь твой книжный шкаф, и всё это время мы существовали по отдельности. «Будешь чай?» «Нет, спасибо». «Когда придёшь?» – «А когда надо?»… Мы ничего не потеряли, когда я исчезла. На днях заеду забрать тетрадки.

Когда-то я смотрела на одноклассниц, самозабвенно заливающихся слезами из-за ссор с бойфрендами, и думала: «почему меня так не волнуют все эти приключения? Ну, встречаюсь я человеком. Ну, расстались. И что? Почему от этого нужно так страдать?» Я даже мечтала о том, чтобы меня кто-нибудь бросил, и я бы заперлась в комнате и рыдала в подушку. Но судьба не радовала меня подобными эксцессами. И мне казалось, какая-то важная часть жизни проходит мимо меня, медленно так проезжает в запечатанной коробке с бантиком, как багаж в аэропорту, и я никогда не открою этот сияющий ящик Пандоры в подарочной упаковке, и никогда не узнаю, что в нём.

Когда мне было пятнадцать, один умный человек сказал: «Никогда не плачь из-за мальчиков. Оно того не стоит». Шаман, однако: ни разу в жизни не плакала из-за мальчиков.

Я положила трубку и прислушалась: я только что рассталась с человеком. Что я чувствую? Ничего. Как будто ничего не произошло. Это странно. Наверное, поэтому я не понимаю Аарона со всеми его переживаниями. Возможно, мы наделены разной степенью чувствительности. Или у него отсутствует какой-то защитный механизм.

Миа: 13 августа 2003 года

Заехала к Алексу. Парень времени не теряет: пишет стихи на загипсованной ноге. Взялась за гитару. Выучила 4 аккорда. Ещё парочку – и буду так же крута, как Алекс. Хотя, нет. Таких песен, как у него, мне ни в жизни не написать. Он даже записывает сольные альбомы (с тех пор как наш квартет распался, пожалуй, только Алекс продолжил музыкальную карьеру), рисует авторучками обложки с гитарой в огне и бейджами «хиты». Один из последних его хитов стал очень популярен среди Бакса. В песне поётся о том, что я ради тебя на всё готов, и в рай и в ад, и с небес на землю и назад, потом опять вверх и что-то ещё. Бакс выучил её и сказал, что это песня про сломанный лифт.

Тема сломанного лифта тронула Бакса за живое. У него это наболевшее. Не так давно я прогуливалась с одной из своих приятельниц, когда у меня зазвонил телефон, и Бакс грустным голосом сообщил, что они всей толпой застряли в лифте, потому что какая-то девочка боялась застрять, а они сказали ей «не бойся; вот смотри, если только вот так прыгнуть…» – и показали, КАК нужно прыгнуть, чтобы лифт застрял.

Когда мы добрались до последнего этажа, там уже стояла старшая по подъезду и моя математичка (потому как среди гениев из лифта числилось её чадо), они крепкими руками крутили массивный рычаг, поднимая консерву с идиотами наверх вручную. Я спустилась на седьмой этаж, где предположительно висел злосчастный механизм – узнать, не надо ли им чего. Ну, воды, например, или еды, или тёплых одеял, или «отче наш» прочитать… и оказалось, что нет, ничего не надо, они там уже полчаса орут что-то под гитару, допивая запасы провизии.

Когда мы ходили в детский сад, накануне Баксова дня рождения, мне хватило ума напугать его выдуманной историей про то, как один мальчик зашёл в лифт, когда ему было четыре года, а вышел, когда было уже пять. Вероятно, это была тонкая арифметическая шутка про день рождения (хотя, учитывая мои математические способности, навряд ли), но Бакс пораскинул мозгами, сопоставил себя с лирическим героем этой драмы и обнаружил, что у них много общего – им обоим по четыре года. Встречать свой день рождения в лифте Баксу не хотелось, поэтому он ещё несколько дней мужественно ходил по лестнице. Интересно, вспомнил ли об этом уже взрослый Бакс, допевая любимый припев с особым эмоциональным нажимом в болтающейся между этажами коробке?

Аарон: 13 августа 2003 года

Я бросил якорь в Катманду. Мне подарили тапки и зубную щётку и сказали, что я могу оставаться, когда захочу.

Яник сделала себя очередной пирсинг, едва ли не двадцать пятый. Пару раз мне в голову приходила мысль организовать авангардно-сюрреалистический мюзикл с её участием. При этом Яник должна была только присутствовать, облачившись во все свои килограммы пирсинга, а симфонию исполняли бы металлоискатели.