Дарья Решетникова - Present Invisible

Мне за компанию Котэ проколола ухо. Теперь у меня в ухе птица.

К слову о Котэ, она, наконец, встретила (как это называют?) свою вторую половину… хотя, судя по росту Котэ, скорее, свою 2/3. И её совершенно неожиданно накрыла весна, и Котэ окончательно мутировала в мурлыкающего зверька, левитирующего над этим бренным миром. И начались шарики, сердечки, сюрпризики, и вся эта прочая тошнотворная романтическая атрибутика, которой парочка осыпала друг дргуа денно и нощно. Теперь нельзя было просто пообедать; пельмешки отныне ритуально скармливались друг другу с вилочки, предварительно зацелованные и замурлыканные. Яник созерцала всё это с колокольни своей брутальности, исподлобья и, кажется, из последних сил сдерживая ненормативную лексику.

Временами приезжал Джерри. Задумчиво курил, наблюдая всю эту порнографию и тактично интересовался, зачем его пригласили. И мы шли на балкон – слушать отголоски трамваев из-за дома, курить ментоловые сигареты и обсуждать свои дела. А затем и Яник выползала к нам с чугунным вздохом «там ОПЯТЬ». «Опять» означало, что на кухне – очередной сеанс лобызания пельменей.

Я влюбился в Катманду. Здесь мне спокойно. Это – мой батискаф, в котором я спустился на самое дно тяжёлого, тёмно-зелёного океана. Туда, где уже нет ни шторма, ни других водолазов, ни рыб – только скользкие водоросли, молчаливые кораллы и тонны морского песка, придавленные холодной водой. И мне вполне уютно в этом логове безумия, где каждый день можно упаковать в переплёт и поставить на полку, для потомков с их никчёмной скучной жизнью.

Я не удивлюсь, если окажется, что под Катманду кроется какой-нибудь разлом земной коры или кусок метеорита; это место просто притягивает к себе странные истории и удивительных людей. Более-менее адекватные долго не задерживаются; однажды Котэ приволокла из бара пианиста, и тот испуганно повторял: «я очень рискую, придя сюда – никто не знает, где я, и я впервые вас всех вижу». Пришлось успокоить беднягу известием о том, что наша секта не разделяет традиций жертвоприношения, а Яник расчленяет пианистов только по четвергам.

Аарон: 21 августа 2003 года

Вчера я купил тучного карася. Наверняка при жизни он страдал одышкой. Он так пялился на меня с прилавка, как будто что-то хотел сказать. Я шлёпнул его на стол с торжествующим видом. Я был уверен, что если вспорю ему брюхо, найду свою связку ключей.

Я выбросил ключи от нашей квартиры в реку, когда понял, что больше не увижу тебя. Когда осознал, что больше никогда не попаду домой. И с тех пор у меня не было дома. Я жил то у одних друзей, то у других. Всё необходимое помещалось у меня в рюкзаке.

Вторую связку ключей поглотила земля. Когда мы в очередной раз решили больше не видеться, закопали её как символ невозвращения. Это было на рельсах, где раз в месяц ходил небольшой паровозик, и вокруг росли камыши в человеческий рост. Была поздняя осень, земля уже промёрзла, лежал снег. Мы долго говорили, потом я вырыл яму какой-то подручной железкой. Рядом всё это время лежала огромная белая псина, которая увязалась на нами и всю дорогу толкала нас в снег то мощным боком, то лапами, напрыгивая и играя. Мы смеялись над ней. Она была огромная, но совсем не агрессивная. Она сопроводила нас до места захоронения и лежала, высунув язык и созерцая процесс. Мы завернули ключи в тетрадный лист и положили на дно неглубокой ямы. Потом засыпали землёй и хорошенько примяли ботинками. Ты пошутила, что осталось ещё одну связку сжечь, а четвёртую развеять по ветру, чтобы уже все четыре стихии сожрали ключи от нашего дома, и из нашей памяти выветрились все воспоминания.

Когда мы пошли обратно по узкой протоптанной тропинке, собака обогнала нас и стала толкать обратно. Она уже не играла с нами, она целенаправленно толкала нас обратно, вероятно, полагая, что мы что-то забыли забрать. Удивительно, что она совсем не вызывала страха. Когда незнакомая псина огромных размеров бросается на тебя – хотя бы здравый смысл заставляет проявить осторожность. Эта же была как будто нашей. От неё не исходило никакой угрозы, хотя она и вела себя настойчиво. Мы с трудом выбрались и дошли до магазина, чтобы купить ей какой-нибудь еды: она честно сторожила нас и заслужила угощение. Я купил мясной пирожок, пока ты гладила её на улице. Собака стала есть. Мы пошли в сторону экватора, и тут она оставила пирог, прямо со всем этим чудесным мясом, и пошла за нами, вопросительно глядя на нас. Мы остановились и стали гнать её к импровизированной кормушке, но она продолжала смотреть, забыв о пироге.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.