Петр Альшевский - «Яйцо от шефа»

Устинов. А она постучалась?

Гурышев. А чего ей, заходя к деду, стучать?

Устинов. У него женщина.

Гурышев. В этом все дело и обстоит… зачем она в его комнате по полдня проводит? Она его моложе лет на пятнадцать, но из всех мужчин старик ей интересен?

Буйняковский. Видится мне, в некоторой меркантильности она у тебя под подозрением.

Гурышев. Отец мне сказал, что она живет у подруги.

Буйняковский. Волнуешься, что к вам переедет?

Гурышев. Мне не сегодняшний день, меня дальнейшее… когда отец нас оставит. Не к подруге же ей снова перебираться.

Устинов. А у отца ваша квартира в полной собственности?

Гурышев. В абсолютной. Кому захочет, тому и отпишет.

Устинов. Ты в голову не бери. Тебя с женой и ребенком он на улицу не отправит.

Гурышев. А ее? Она осветит собой его последние годы, а он умрет и ей выметайся? Этого даже я ей не пожелаю. Чучела идут…

Устинов. К нам.

Гурышев. Надеялись на покупателей, но небесные покровители воронежских живописцев вот кого нам прислали…

Двое драных замызганных молодых людей с девушкой, что чуть почище.

Чачин. Слушайте, дядьки, на закуску нам не подбросите?

Гурышев. А почему не на бутылку?

Чачин. Бутылка у нас есть. Мы из Калача автостопом.

Дусилин. В Москву на попутных гоним. Девушка с нами. У вас ее встретили.

Клымова. Я к ним ненадолго прибилась. Немножко, может, проеду, но не до Москвы. Еще чуть-чуть с парнями покручу, а потом им скажу, и они от меня отвянут.

Гурышев. (Буйняковскому) Какая calos.

Буйняковский. Что?

Клымова. Какая я?

Гурышев. Calos по-гречески – прекрасная. Живопись вы, девушка, любите?

Клымова. Слегка рисую.

Гурышев. Я о настоящей живописи.

Клымова. О вашей что ли?

Устинов. По заслугам и почет.

Гурышев. Мы гамадрилы у пюпитра, макаки с тюбиками, на нас отблеск чего-то истинного не лежит. Поменять профессию нам говорили, но помощь опоздала. Чересчур нас уже затянуло. За нас наше желание творить, а против столько всего, что силы слишком неравны. В битве нас подчистую. Щуплая команда псевдо-творцов разбита до состояния молекулярности. Здорово я нас пнул?

Дусилин. В вашем Воронеже меня, спящего, так пнули…

Чачин. Попали бы по роже, посинела бы она у тебя.

Гусилин. Меня по спине. Я клубочком и рожа у меня прикрыта была. Свет над столом посередине партии выключили!

Чачин. Мы только за час заплатили.

Дусилин. В хороших бильярдных партию дают доиграть! Видят же, что мы бедные, ну и дайте доиграть, чего вам… за час, гниды, содрали – в Калаче и то более по-божески.

Клымова. Воронеж Калач заткнет – и в штанах не сыщешь. На ваши цены вы здесь не надейтесь. А вы мне не говорили, что у вас даже на биллиард деньги имелись.

Гурышев. Они терпеливо случая ждали.

Устинов. Из тебя деньги вытрясут, а затем на свои жить придется.

Чачин. Да мы в биллиардной деньги без остатка оставили. На деньги сыграли, и мои деньги он у меня выиграл. Я бы отыграл, но у нас время вышло. За продолжение нужно заплатить, а чем платить, когда у него денег нет, а мои деньги он у меня выиграл? Выиграл бы я, он бы в Калаче мне отдал. А я расплатился с ним сразу. А он, когда свет у нас погасили, за другой стол отошел и как-то моментально поманившему лосяре все слил!

Дусилин. Ты за меня не болел.

Чачин. А я не одобрял! Догадывался, что неспроста он тебя приметил. Ты плюгавый в сравнении с ним! Играть с тобой на одном столе стыд для него явный. Перед приятелями его извинит лишь то, что как карасика тебя он разденет. Чешую с твоего тельца сдерет!

Дусилин. Я упирался.

Чачин. Да нечего мне тут – без всяких он тебя укатал.

Дусилин. Ощущай я твою поддержку, борьбу бы я нереальную завязал. Его приятели нас обступили, а тебя не видать… он подпитывался, а мне от кого?

Чачин. Я недалеко находился.

Дусилин. Поближе к двери.

Чачин. Там воздух посвежее.

Дусилин. И убежать легче. Если бы я у него выиграл, он бы наверняка мне не деньги, а по шеям! И ты бы не ко мне, а юркнул и поминай как звали!

Чачин. Играть с ним я тебе не советовал.

Дусилин. Ну да, прошипел чего-то…

Чачин. А ты несмотря ни на что полез.

Дусилин. Он меня вызвал, и поджимать хвост мне… не по-нашему это.

Буйняковский. Не по-калачски?

Дусилин. Мы в Калаче голову не прячем. Не отпускаем ее, когда… когда нас…

Гурышев. Когда кирпич в голову бросят.

Чачин. Кидаться кирпичами у нас принято. (Дусилину) В тебя давно не кидали?

Дусилин. Надо вспомнить. О броске или именно попадании ты мне задал?

Чачин. Вопрос я, похоже, о броске. В Гошку Тыкина сколько бросали, столько и попадали! Нам, случалось, везло, а ему везения никакого!

Дусилин. С девушкой ему повезло.

Чачин. Ну, наперед тут не скажешь.

Дусилин. Она у него обалденная. Нашим подружкам не чета!

Клымова. В меня плевок был?

Дусилин. Ты нам пока не подружка. С нами тусуешься, но до чего-то такого не доходило. О подружке во взрослом значении я говорил. Не по улицам шляться, а близко друг друга знать. Об этом ты еще подумаешь?

Клымова. Ты хочешь, чтобы я при всех ответила тебе да?

Чачин. Я бы закуски купил и дальше поехал. Мы не кочевряжимся – на закуску нам всякий продукт пойдет.

Дусилин. За вычетом сыра.

Чачин. Естественно. Чем кусочек сыра в рот класть, ничего в него не положим.

Буйняковский. А неприятие сыра у вас вследствие чего сформировалось? Мне известно множество сортов сыра, которые во всем мире на прекрасном счету.

Чачин. У нас в Калаче сырзавод. Если припрет, мы на нем подрабатываем.

Дусилин. На подхвате.

Чачин. Мы не директора и не технологи, но из чего наш сыр делается, мы в теме.

Дусилин. Сущий кошмар!

Чачин. Вы бы охренели, узнай вы правду. Нет, к сыру я не притронусь… я сам, считай, с производства – сведения у меня верные. Тот, кто у нас что-то выпускает, свою продукцию, не будь дураком, не ест.

Буйняковский. Мой брат выпуском вафель занимается.

Чачин. Сказанное мною он повторит.

Буйняковский. Вафли у нас великолепные!

Чачин. И он их ест?

Буйняковский. С превеликим удовольствием!

Чачин. И как себя чувствует?

Устинов. Брат у него умирает.

Чачин. Понятно.

Буйняковский. Его тяжелая и продолжительная болезнь на тот свет! К вафлям она никакого отношения!

Чачин. А вы проверяли?

Буйняковский. Мне с вами говорить… у него рак желудка. Само собой, от вафель он у него…

Гурышев. Рак легких на вафли не спишешь, а рак желудка…

Буйняковский. Херня! Праздная неприкрытая подгонка под факт горестный!

Клымова. Ваши чувства, конечно, оскорблены. Смерть брата – грустная штука. Вижу, сильно по вам ударит.

Устинов. Ему от брата машина достанется.

Буйняковский. Машину ты сейчас не вставляй! Мне от его машины…

Чачин. А какая машина?