Валентина Хайруддинова - Когда я исчезну

Разнообразие красок, что подарило сегодня солнце, преобразило мрачную картину. В непогоду все казалось серым, а сегодня тыква стала оранжевой, капуста – нежно-зеленой, томаты – красными, лавандовое поле – сиреневым. Вдали, с левой стороны, виднелась желтая полоса пшеницы и ржи, с правой – кукурузы. Из злаков на ветряной скрипучей мельнице мы мололи муку. Процесс этот, довольно сложный, требовал много сил и времени. Муки получалось несколько мешков, которые я мог на тележке довезти даже без помощи Бормота. Расходовали муку бережно. Зато пирожки и пироги превращали обычный прием пищи в радостное событие.

Я продолжал путь. Крутой поворот налево, и вот она – старая деревянная мельница. Стоит, высокая, чуть покосившаяся, словно черная огромная птица, раскинув крылья, присела на пригорке.

Вперед, вперед! Вот мельница остается позади. Дорога бежит с горки, и я вместе с ней. Грядок здесь уже не видно: по обе стороны от дороги простираются поля, кое-где поросшие редким кустарником, дальше – полоски зарослей вереска, а за ними – крутые обрывы, внизу шумит море.

Мой путь почти окончен – ближний участок земли мне предстоит освоить. Точнее, мне и Твердолобу. Дело в том, что на полях, кроме кустов дикой ежевики, полно камней. Если они большие, то самому мне не справиться. Выкопать глыбу из земли киркой я еще как-то мог, но погрузить в тележку и увезти на край поля без помощи сложно. Маленький ослик, как ни тужился, плохо справлялся, поэтому хочешь не хочешь – приходится призывать на помощь вредного коня, которого вовсе не зря называют Твердолобом. Правда, сам владелец считал, что его имя обозначает твердость характера и величину ума.

Я пересек мостик через овраг и остановился. Очищенный от камней и перекопанный мною коричневый участок поля казался крошечным на фоне серого пространства от дороги до леса. Я сразу же взялся за дело, принявшись докапывать уже расчищенную землю.

Начиналось освоение целины всегда с уборки камней. Этот процесс куда более трудоемкий, но не такой нудный, как копка. С утра множество каменюк и камешков мы с поля удалили. Вообще-то мои планы на сегодня поражали грандиозностью: вывезти шесть тележек камней (вывезли же три) и вспахать землю. Пришлось же ковырять ее лопатой. Работая, я тихо поминал лентяя Твердолоба. И допоминался – вот он, собственной персоной топает по дороге.

Твердолоб, как я уже сказал, конь. Он считает себя красавцем. В этом вопросе обитатели с ним не спорят: действительно, белые пятна на темно-коричневом фоне, густые хвост и грива, мускулистая шея, широкая грудь, огромные лиловые глаза – этот набор выглядит, как говорит Бормот, эффектно . К тому же Твердолоб высокий, крепкий, рослый. Нижняя часть его ног украшена пушистой шерстью. Вышагивает Твердолоб обычно гордо и величественно, высоко неся свою неземную красоту. Правда, сейчас он непрезентабельно трусил по пашне, так как зрителей вокруг не наблюдалось: на меня конь давно махнул хвостом, считая черствым, не умеющим ценить прекрасное, то есть его, Твердолоба.

Я облокотился на черенок лопаты и наблюдал шествие. Интересно, неужели поработать решил? Но конь развеял мои иллюзии сердитым вопросом:

– Где все?

Ясно. Твердолоба ведь не позвали на пикник. Я вполне понимаю обитателей: им хотелось приятно провести время, и потому Твердолобу о прогулке предпочли не сообщать. Во-первых, конь имел привычку много болтать, при этом бесцеремонно прерывая собеседника. Во-вторых, говорил он громко и преимущественно о себе. В-третьих, всеми командовал абсолютно без надобности. Поэтому обитатели дружно решили, что сегодня и вообще всегда Твердолоб со мной работает в поле, тем более, что это вполне справедливо: конь крепкий и здоровый, а работа в поле тяжелая. При таком раскладе все оставались довольны. Разумеется, кроме Твердолоба.

– Где все, я тебя спрашиваю?! – конь нетерпеливо бил копытом твердую землю.

С одной стороны, не хотелось огорчать и без того хандрившего тяжеловоза (Твердолоб – самый настоящий тяжеловоз, а вовсе не чистокровный скакун, как он утверждает). Хотя причины хандры – давешнего плохого самочувствия – я не заметил. Поэтому выиграла другая сторона – желание приземлить витавшего в облаках своего мнимого превосходства красавца.

– Ушли, – ответил я, подумав.

Потом подумал еще немного и добавил:

– На берег.

Твердолоб вытаращил и без того огромные глаза и, чуть не выпуская пар из трепещущих ноздрей, ахнул:

– Как?! Гуляют! А я?! Когда же я буду отдыхать? А ведь как работать – так Твердолоб, Твердолоб, Твердолоб, Твердолоб!

Красавец так громко многократно повторил свое имя, что мне стало казаться, будто конь сам увеличился в размерах: по мере того, как повторялось это «Твердолоб» он словно становился все больше и больше.

Тряхнув головой и отогнав наваждение, я вновь взялся за лопату. Если бы я не знал, что прерывать коня бесполезно, спросил бы, что он имеет в виду, когда говорит «как работать – так Твердолоб»?

Еще несколько минут Твердолоб причитал: «Так, так, так, так, так. Все гуляют, отдыхают, а я вынужден только работать без просвета!», затем сменил тему и спросил:

– А об ужине хоть позаботились? Или опять работягам голодным спать?

Твердолоб – большой, он ест много. Дикие яблоки – его любимое лакомство. Кстати, именно страсть красавчика к яблочкам – мой козырь в скучной игре под названием «Замани Твердолоба на работу». Дикие яблоки растут в лесу, который длинной полосой растянулся за дальними полями с запада на восток, за глубокой и широкой лощиной, на дне которой змеится узкая речушка. Лес мы посещаем нечасто, но зато – на целый день. Почти как на пикнике. Правда, обитателям не приходится там сидеть на ковриках, болтая и закусывая, и возвращаться налегке, съев припасы. Во-первых, лес – не совсем то место, где приятно гулять, во-вторых, это только кажется, что собрать несколько корзин яблок, а еще ведро-другое шиповника и ягод – плевое дело. И как-то получилось, что теперь в лес со мной ходит ослик: без него я не дотащил бы ничего из даров природы через преграды, созданные той же природой. Да еще Белка и Пион, ежедневно гуляя по лесу, приносят то, что наберут, за что мы им благодарны. Правда, когда в лес нужно идти за большим стволом, то – никуда не денешься —Твердолоб топает с нами, но дожидается на лесной опушке. Твердолоб по лесу прогулялся один раз, яблок не поел, зато умудрился ободрать бок, залезши в кусты шиповника, уколоть веткой глаз, ударить копыто о пень, к тому же кто-то укусил его за губу. С тех пор конь перестал ходить в лес, но не перестал есть яблоки. По этой причине родилась вышеупомянутая «игра». Она состояла в следующем: все без сожаления отдавали причитающиеся им на десерт яблоки коню, но не просто, а как бы в качестве награды, нахваливая коня, называя «работягой», «трудягой». Твердолобу, чтобы хоть как-то оправдать слова восхищения, приходилось плестись на работу, но зато он мог съесть за обедом все порции без мук совести. Хотя и без того эти муки вряд ли смущали Твердолоба.