Романов Ник Одинсон - Каникулы в аду

– Всем привет! – я подошел к Андрею и с приветливой улыбкой на лице пожал ему руку. После чего прошелся по всем участникам мероприятия, обнимая их и даря все ту же приветливую улыбку.

– Привет, Ник! – отвечали они хором, искренне радуясь моему приходу. Особенно яркая и светлая улыбка светилась от Лены – моей девушки. Недолго думая, я поинтересовался у нее, как прошел день.

– Обычно, – отвечала она с печальным и даже немного нездоровым выражением лица, – скучно…

– Пойдем до тебя? – резко спросил я в надежде на вкусный обед и привычную беседу.

– Давай немного погуляем? Мне сейчас хочется побыть на свежем воздухе.

Глядя на ее грустную и немного задумчивую физиономию, я решил уступить и согласился. После чего задал самый волнующий на этот момент вопрос:

– Хорошо, а что есть дома покушать? – в других кругах этот вопрос считался бы бестактным, но все, кто находились в нашем тесном кругу, не обратили на него внимания. Только Андрей, немного улыбнувшись, сказал: «Ник – это Ник, где есть еда, есть и он».

– Отбивные с пюре, – с грустью промолвила Лена, понимая, что это последнее упоминание о них, но решила добавить, – только все не съедай, родителям оставь.

Я согласился, тем более выбора у меня не было, но надежду на плотный обед не потерял.

– А у вас какие планы? – спросил я остальных, ожидая, что они не отважатся пойти гулять, оставив нас одних. В этом положении дел мне будет намного проще попасть к столу. Маша культурно и вежливо покинула нас, ссылаясь на музыкальную школу и необходимость ее нахождения там, но Андрей решил по-другому:

– А у меня нет планов, – сказал он, обрекая на муки мой пустой желудок.

– Вот и отлично! – задорным тоном крикнула Лена, после чего чуть ли не вприпрыжку рванулась вперед, ведя нас за собой.

День был ярким и солнечным, одним из тех, которые красуются на больших экранах кинотеатров. Мы пошли по песку вдоль моря. Андрей решил промочить ноги и позвал нас с собой. Я попросил, чтобы он не тонул прежде времени, после чего сел на полено. А Лена охотно согласилась, ей будто стало легче, и она решила отпраздновать это. Опять я остался один. Засмотревшись на спокойные волны, которые напоминали маятник, призванный вводить людей в транс, и перестав приглядывать за друзьями, я почувствовал, что спать сегодня мне хочется гораздо больше, чем любоваться природой. После чего уснул.

Руины. Я бродил среди руин неизвестного мне города. Обувка снова была на мне, но уже другая. Эта была похожа на смесь кроссовок и кожаных туфель, а по высоте они напоминали сапоги. Чуть позже оказалось, что изменились не только они, но и вся остальная одежда. Я настолько увлекся, что не сразу обратил внимание на крики, окружавшие меня со всех сторон. Куда бы я ни смещался, насколько далеко бы ни отходил – тише не становилось, только менялась тональность звука. Чаще всего это были хоровые пения людей, напрочь лишенных слуха, которые через какое-то время напоминали один сплошной рев. Изредка этот рев раздавался лишь в один голос. Эта картина, как бы странно ни казалось, не пугала меня, не удивляла, а наоборот, казалась привычной, естественной для меня и этого места. Решившись осмотреться получше, я бродил глазами по силуэтам зданий, стен и огней. На этот раз огонь не просто вырывался из земли, он вылетал из специальных прямоугольных плит, торчащих здесь отовсюду, плиты были накалены докрасна, а крики исходили прямо из них. Это меня испугало, я понял, что там находятся живые люди, они как мясо в фольге – варятся в собственном соку. То ли от неожиданного испуга, то ли от отчаянья, я крикнул:

– Есть кто живой?!

Крики прекратились.

В то же мгновение я понял, как глупо поступил. Судя по обширным знаниям в сфере ужасов, когда герой остается один в страшном месте и начинает звать на помощь, это обычно не заканчивается хорошо. Я подумал, если там есть люди и они кричат, значит не по своей воле они легли в эти каменные гробы, значит кто-то или что-то заперло их там. Огонь немного стих, и я почувствовал легкую прохладу по всему телу. Визг! Резкий и быстрый, как удар молнии, эхом раздался по мертвому городу. Паника и ужас охватили мое сердце. Я побежал. На этот раз мои ноги были в порядке, но складывалось чувство, что нечто иное начинает подгорать. Увидев огромный каменный склеп с большими дверями, я забежал в него и заперся изнутри. Отойдя от дверей, я услышал громкие, частые стуки, будто через них рвется армия, и визг, все тот же визг. Обернувшись, я хотел продолжить марафон, но еще одна плита остановила меня, а именно врезалась мне в голову. Она была похожа на остальные, за некоторым отличием: она не торчала из земли, а стояла посреди зала, обнажив свои стены, также она была в разы крупнее, чем остальные.

Только пробежав с десяток кругов внутри этого склепа, я смирился с тем, что другого выхода нет, а дверь почти взломана. В принципе, в этом даже есть некая ирония – умереть в склепе. Далеко ходить не придется. Упав на колени от отчаянья, я почувствовал, что нечто упирается мне в ребро; приподняв куртку, я увидел небольшой клинок, холодно обжигающий мне кожу. Резко прыгая на ноги, я бьюсь головой о каменную крышку прямоугольника, чувствуя, как она немного сдвигается в сторону. И тут я понял две вещи: во-первых, у меня начинает болеть голова, и во-вторых, что нужно делать. Как говорится, враг моего врага – мой друг!

Дверь упала с грохотом, и мне навстречу выползли уродливые змееногие женщины в некрасивых париках. Резко отвернувшись, я вбил клинок между стенкой и крышкой гроба, поддев последнюю и толкнув ее что есть силы. Хладнокровные приостановились и уставились на только что разлетевшуюся от падения плиту. Сейчас я мог их посчитать, хвостатых оказалось трое. Все были вооружены трезубцами и плохими намереньями. Огонь справа от меня перестал, и я увидел, что оттуда вылезает голый мужчина лет шестидесяти на вид. Недолго думая, одна из «красавиц» кидает в него оружие, но тот, отойдя немного в сторону, ловит вилы и спокойным басом благодарит ее за помощь. Его слова удивили не только девушек, но даже в многочисленных глазах на их париках появилось недоумение.

Окинув меня взглядом, мужчина своим мирным, но звучным голосом велел мне проснуться. После чего взял камень с пола и кинул в одну из обескураженных женщин.

Открыв глаза и оглядевшись, я понял, что был уже у Лены. Не помню только, как я пришел сюда и как простился с Андреем, но по спокойному выражению лица девушки можно было догадаться, что все прошло без происшествий. Сон наяву, это что-то новенькое, постараюсь больше так не делать, а то вся жизнь пролетит. Стараясь отпустить ситуацию, я начал разговор.