Романов Ник Одинсон - Каникулы в аду

Спустившись и выйдя на улицу, я заметил, что мой собеседник не один. Пятеро молодых парней вышли, что обсудить со мной личную жизнь одного из них. Вот это друзья, ничего друг от друга не скрывают. К слову, разговора особо не получилось, сразу после моего призыва к гуманности я получил по лицу. Потом еще и еще, после моего падения они встали в хоровод и начали отплясывать чечетку, переделав ее под русские народные танцы. Не помню, сколько это продолжалось, я быстро отключался и включался бессчетное количество раз. Когда же, наконец, я остался один, то твердо решил, что возвращаться у меня нет никакого желания. Поэтому молча пополз в сторону автобусной остановки. Через какое-то время мне удалось перейти на шаг, на шаг одной ногой с плавным подтягиванием другой. Решив оценить обстановку, я начал ощупывать свою голову, очень скоро я почувствовал небольшое отверстие в верхней ее части, больно не было, присутствовало лишь стойкое состояние невесомости, легкости и спокойствия. Я шел по центру дороги так, будто много лет бесперебойно пил. Шатаясь и таща свою ногу за собой, я оглядывался по сторонам, будто пытаясь найти укрытие от этого жестокого и холодного мира. Все расплывалось, деревья и здания сливались в одну темную массу, дорога перестала чувствоваться, а боль исчезла. На секунду я понял, что чувствую себя великолепно, закрыл глаза и упал. Последнее, что я слышал, это были крики людей, вой сирены и чьи-то слова: «Он еще живой!». Пробыв немного в состоянии покоя, я услышал плач матери и успокаивающие слова отца, которые были так далеки от меня и так нереальны, что я почти сразу потерял их.

Очнувшись, я немного приоткрыл глаза. Ситуация не стала от этого понятнее, было так же темно и холодно, лишь небольшой огонек заставлял плакать мой левый глаз. Собирая последние крупинки мужества, я постарался приподняться. Немного повернувшись в сторону света, я заметил пару силуэтов, даже от моего туманного взгляда не укрылось, что на меня уставились две пары огромных и старающихся не моргать глаз. На их фоне я напоминал азиата. Мне еще тяжело было разглядывать их лица, я лег обратно и подумал, что это очередной сон. Лишь закрывая глаза, я понял, что лежу в той же пещере, под тем же покрывалом, а взгляды, с усердием сверлившие меня, принадлежали погорелому старичку и однорогой девушке. Все, походу я окончательно сошел с ума. В отличие от моих предыдущих снов, в этом не было призрачного ощущения туманности, легкой дремоты. Я чувствовал себя выспавшимся и полным сил – это пугало меня. Притворившись спящим, я пытался вспомнить последние события, а вспомнив все, пришел лишь к одному выводу – я умер! Или в коме, или в дурке, тут точно не угадаешь, но одно я знаю точно: это не дом! Моя маленькая истерика продлилась недолго, я могу быстро с чем-то смириться, может быть, и с этим тоже…. Говорят, психолог от пациента отличается тем, что знает всех своих тараканов по имени. Два моих таракана до сих пор пронизывают меня своими большими, как мячи, глазами. Видимо, я должен проявить свое чувство такта и поздороваться, пока они не успели этого сделать. Приоткрыв глаза и стараясь сопротивляться свету, я облокотился на сумку, что была под головой, и сел. Делая невозмутимый вид, что получалось довольно трудно, я поинтересовался, как долго спал, а также почему они на меня так уставились. Обе головы напрочь отказывались моргать, а также говорить и, по-моему, дышать. Но, как только я постарался встать, более старая и скукоженная резко встала, потянув за собой тело, и помогла мне подняться.

– Как ты себя чувствуешь? – не скрывая волнение, но в то же время твердым, поставленным голосом спросил он меня. Я впервые вижу этого человека, по крайней мере, одетым, его роба была похожа на мою, только на худом теле она выглядела, как платье у монаха. Лицо стало намного моложе, но от бесконечного количества морщин избавиться не удалось. Он держал меня под руку, ожидая, что я могу свалиться на пол. Волосы на его голове отросли, при таком их количестве я вообще не понимаю, на что ему сдался капюшон. Но глаза, глаза – единственное, что выдавало его возраст до последнего дня. Немного помедлив с ответом, я сказал:

– Лучше всех, – после чего решил взять инициативу в свои руки и уточнить. – А ты кто?

Опять наступило молчание, старик еще немного посмотрел мне в глаза, после чего отошел и сел рядом с девушкой, которая все это время не сводила с меня глаз. Усевшись, он рукой предложил мне присесть напротив и ждал, пока я выполню его поручение. Я подчинился. Постелив под себя покрывало и сложив ноги в позе лотоса, подобно моему собеседнику, я выполнил задание. Немного помолчав, мужчина сказал:

– Ты сейчас находишься в затруднительном положении, мы тоже. Ты не знаешь, кто мы и какой информацией обладаем, а мы не знаем, что ты помнишь, – немного подумав, с тем же каменным выражением лица он добавил. – Предлагаю обмен, информация за информацию.

Выбора у меня не оставалась, а вопросов было немало. Немного поразмыслив, я решил задать самый волнующий из них, тот, над которым я ломал голову, притворяясь спящим. Отпустив ситуацию, я представил, что говорю с Леной и Андреем. Так я пытался защититься от суровой правды. Этот метод с анимацией однажды подействовал не в мою пользу, может, на этот раз он меня выручит. Стараясь не смотреть на собеседников, я задал вопрос:

– Где я? – мой голос был спокоен, но в нем прослеживались некоторые нотки отчаянья, эти нотки я изо всех сил старался подавить, придавая себе уверенности. Ответ был ошарашивающим, как раскат грома в ясную и солнечную погоду, но я был к нему готов.

– В аду, – несмотря на громкость этих слов, тон, с которым они были произнесены, был спокойным, как вода, и холодным, как лед. Мужчина сказал это тихо и мирно, будто это всегда было общеизвестным фактом. Как только я решил задать следующий вопрос, меня перебили. Подала голос девушка, она резко и звучно воскликнула, не в силах более сдерживаться.

– Ты меня узнаешь? Ты помнишь, кем являешься сам и чем мы здесь занимаемся? – не меняя интонации, но с нарастающим упорством она продолжала. – Скажи мне, что помнишь хоть что-нибудь!

В этот момент мужчина прервал ее речь, слегка прикоснувшись рукой к подрагивающему плечу. Девушка бросила на него взгляд, полный боли и слез, она с трудом могла контролировать дыхание, сорвавшись, Катя накинулась на старичка и обняла его. Ее имя я произнес не нарочно, так же, как и воспроизвел его в своих мыслях. Но явно угадал, потому что после его произнесения она начала смотреть на меня взглядом, полным надежды, но отпустить старика так и не сумела.

– Успокойся, Катя, все хорошо, – произнес я, представляя перед собой Лену. – Ты же Катя? Я тебя узнаю, но совсем не так, как ты думаешь. Кто я? Конечно, мне это известно, но кто вы и что наша странная компания здесь делает, я не знаю.