Владимир Лебедев - Путешествие

Перед нами стена замыкающая вестибюль. На ней мозаичное панно. Подходим ближе: на голубоватом фоне изображены и египетские пирамиды, и греческие храмы, и римские триумфальные арки. Вот старинный трехмачтовый парусник. Над ним туча с молнией. Вот карета, врезавшаяся в фонарный столб. Вот паровик с трубой-воронкой и клубами дыма. Новейший автомобиль и реактивный самолет. Видно, что панно задумано как история развития идеи страхования от самой древности до наших дней. Но Виктора не интересует живопись. Показывая свою заинтересованность технической стороной дела, он методично повторяет английское слово «кондейшен»

(Черт бы побрал этих архитекторов! Вечно они выпендриваются!) Пытаюсь переложить его стремления на немецкий язык.

– Unser Freund interessiert sich für den technischen Boden. 32 32 Наш друг интересуется техническим этажом. – И это было моей ошибкой. Я осознал это потом. Немедленно был вызван лифт. И мы мгновенно в подвале. Здесь мы несемся по помещениям, где над нашими головами тянутся и переплетаются толстые и тонкие трубы, мимо камер, заполненных проводами пультами с множеством кнопок и рубильников. Мы едва поспеваем за «Квазимодой».

С грохотом открывается люк. «Здесь производят забор свежего воздуха (нем.)»

– Да, да! – повторяем мы, – мы понимаем. Он опускает рукоятку рубильника – трескучие взрывы электрических разрядов совсем вблизи. Мы жмемся к стене. Пахнет грозой.

– Тут происходит ионизация воздуха (нем.).

– Да, да! Это очень интересно – говорим мы. Мы измотаны и жаждем наружу. Виктор держится молодцом. Наконец после осмотра котельной мы в вестибюле.

– Неплохо бы подняться на верх, – невинно предлагает Виктор. В глазах его ни капли угрызений совести.

– Ну, знаешь, это слишком!

– Неудобно поддерживает Таня.

– Да! да! неудобно. И нас, наверное, уже ждут. Пора обедать!

– У него же больная нога!

Я объясняю любезному гиду, что у нас нет времени.

(Wir haben keine zeit! 33 33 У нас нет времени! ), что, может, зайдем в следующий раз. Я стараюсь вложить в свой немецкий, как можно больше чувства благодарности.

– Vielen Dank. Auf Wiedersehen! 34 34 Спасибо большое. До свидания!

Виктору:

– Ну знаешь ли, ты нас уморил!

Обед!!!

Сейчас только почувствовал, насколько я проголодался. Кажется, ничего не делаешь, тебя только возят, и ты немного ходишь, но сколько забирают эти впечатления сил!

Я сижу за столом с Васей и девицами. «Простые советские девицы». Может быть, техники, может, архитекторы. В них чувствуется привитость правильных суждений. Это их и сближает с Васей.

Вся обстановка зала, сервировка стола, все заставляет держать себя как-то подтянуто. От этого и зашел разговор о правилах поведения за столом. Вася объясняет девицам какими вилками, что есть, в какой руке держать вилку, в какой нож. Я уголком глаза наблюдаю за Таней, за соседним столом. Она превосходно держит себя, немного манерно держит вилку (оттопырив мизинец). Но она так искусно ей орудует с капустным листом, что просто – завидно! Я не привык держать вилку в левой, и поэтому перекладываю ее из одной руки в другую.

После обеда мы продолжали осуществлять нашу программу на автобусе. В результате мы узнали, что Венский лес – это вовсе не ровное место, а горы. Из

окна автобуса мы успели заметить промелькнувшую мимо международную выставку цветов с национальными флагами, с телебашней и с вытянутым цилиндром стеклянного павильона, с канатной подвесной дорогой и беспомощно болтающимися в воздухе людьми в открытых креслах. (вот бы… но куда там!). Вместо этого мы побывали в сиротских приютах, где-то в Венском лесу. Там нам долго объясняли, что государство заботится о беспризорных детях, о детях без родителей или у которых родители-пьяницы, воры или бандиты (у них, оказывается это тоже есть!). Государство дает определенную ссуду и дома тем женщинам, которые берут на себя воспитание этих детей. Мы видели бесцветных женщин, сидевших за вязанием в чистеньких, таких нежилых показательных комнатах показательных детей, которые называют этих женщин даже «мамами». По правде сказать, мне стало от этого тошно и грустно. Хотя наши «вшивые аристократы» признали это весьма разумным.

«Потемкинская деревня», – сказал я Ивану Алексеевичу, сказал уверенно, чувствуя, что говорю вполне лояльную вещь, на что он мне ответил «Это точно». Когда мы приехали в гостиницу, Вася велел нам подняться к нему на третий этаж. Что бы это могло быть? Оказалось, он позвал нас, чтобы выдать нам австрийские шиллинги на так называемые сувениры. С нас сразу же удержали по два шиллинга на венок, который мы будем должны возложить на могилу русских солдат на венском кладбище на возвратном пути. Вася объяснил, почему он сделал это сразу. У него с прошлой группой получился казус. На венок не осталось ни шиллинга. Было неудобно. Кое-как набрал нужную сумму. Что ж? Он, пожалуй, прав. Трудно ему с нашим братом, туристом!

Сумма, полученная на руки не такая уж большая. Это наша разменная десятка: 347 за вычетом двух упомянутых шиллингов. Что же можно купить на эти деньги? Пошли различные варианты, даже внушительные. Если обобщить, то получается примерно следующее:

– Хорошее шерстяное платье (для них, не особенно хорошее)

– Пальто летнее. (для нас – просто замечательное)

– Шерстяную кофточку и еще какую-нибудь мелочь)

– Ботинки и еще больше мелочи.

– Большую кучу всякой пустяшной мелочи.

На сегодняшний вечер запланирована встреча с австрийскими архитекторами. Мы сидим за фанерованной темным орехом перегородкой. Она выдвинута из стен обеденного зала. Еще за ужином, слушая старика-скрипача во фраке, игравшего штраусовский вальс, мы заметили, как уменьшился столовый зал. Тут за перегородкой получился уютный, изолированный зальчик. На столах графины с белым сухим виноградным вином.

Аполлинарий Васильевич весь – ожидание. Точки глаз устремлены на дверь, он во всеоружии, в руках блокнот и карандаш, у оруженосца – солидный запас бумаги. Мы ждем австрийских архитекторов.

Наконец, они входят. Поднимаемся, жмем руки. Они рассаживаются равномерно вдоль столов. Получается: один австриец на шестерых наших. Передо мной сидит маленький, полный в выпуклых очках архитектор, похожий на Тьера с карикатур Домье. Слева – пожилая энергичная женщина с мужскими манерами. Она сидит нога на ногу с папироской в руке. Нестеровский портрет Кругликовой! Справа – высокий лысый архитектор в очках. Нам дали пачку проспектов по архитектуре. Их

сразу расхватали по рукам. Раскрываю один: жилищное строительство. Смотрю планировку. На ней линиями, рисунками показано какое пространство просматривает хозяйка, стоя на кухне, у плиты. Ей видна гостиная, детская, где играет ребенок (все предусматривают!). Моя соседка разглядывает проспект по озеленению города. Схемы, диаграммы… В это надо вникать, иначе не разберешься!