Ив Соколофф - Чёрный Лес

Не зажигая свет Май быстро скинула юбку и футболку, выпрямилась, провела ладонями по всему телу сверху вниз, пытаясь унять легкую дрожь, сгоняя бегающие под кожей мурашки куда-то к пяткам. Легче не стало: сердце сладко трепетало, а где-то глубоко внутри возникло и все усиливалось странное ощущение, похожее на легкую приятную щекотку, и это было ново и волнующе-прекрасно. Май подумала, что это и есть те самые пресловутые бабочки, которые порхают внутри очень влюбленных девушек.

И это не имело ничего общего с теми эмоциями, которые вызывали грубоватые ласки отставленного ухажера, не говоря уж о том, что случилось после. Ей не хотелось думать об этом, особенно сейчас, но воспоминания упрямо всплывали из памяти одно за другим. Сначала все было весело и даже интересно, а потом…. Потом ей подумалось: чем этот красивый жизнерадостный парень хуже для первого раза, чем остальные? Затем…. А вот затем, когда в самый последний момент она вдруг неожиданно сама для себя передумала, робкий шепот ее протестов был попросту проигнорирован: то ли ухажер был уже слишком занят, то ли посчитал это проявлением пустых девичьих страхов, на которые не стоит обращать внимания. Было неприятно, даже больно, но, к счастью, длилось совсем недолго. Очень скоро довольный парень наконец отпустил ее и спросил, как будто ему было чем гордиться:

– Ну, и как тебе? Класс?

Она молча, быстро кое-как оделась и, не оборачиваясь, выскочила за дверь, услышав вслед удивленное:

– Ты же сама этого хотела!

Май провела ладонью по глазам, пытаясь отогнать неприятные мысли. Все давно прошло, хотя поначалу она чувствовала себя довольно гадко, и винить тут можно было, в основном, себя. Она помотала головой. Вот чего точно не стоило делать прямо сейчас, так это чересчур драматизировать произошедшее… И что интересно, ухажер очень потом удивился, что Май не пожелала продолжить общение… Девушка вздрогнула, стараясь не вспоминать его имя, усилием воли загоняя эти не самые лучшие переживания в глубины памяти. На секунду ей даже показалось, что, испугавшись отголосков прошлого, бабочки в животе угомонятся, но не тут-то было. Она села на постель, поверх одеяла.

– И где твоя хваленая рассудительность, которой ты так выпендривалась перед мамой? – спросила она себя вслух. – Так втюриться в друга детства, которого знаешь как облупленного… Это надо было постараться! – она ненадолго задумалась. – Но… в конце концов, неужели мы уже не заслужили эти самые «глупости»? А, будь, что будет… Или не будет, если Март уже заснул, пока я тут рефлексирую!

Девушка встала и, не обращая внимания на то, что совершенно раздета, распахнула дверь. Мартин, который все это время так и простоял столбом посреди темной гостиной, ровно там, где она его оставила, глубоко задумавшись о своем, поднял глаза на звук. Мгновенно все поняв, он сделал несколько широких шагов и горячо обнял ее обнаженные плечи. Она, гибко, как-то по-кошачьи, отступила назад в свою комнату, увлекая его за собой.

И как же это было чудесно! Он обнимал ее упругое, но вместе с тем податливое тело, гладил нежную кожу, легонько целовал в шею, стараясь максимально сдерживать свой пыл, чтобы ничего не испортить. Потом Май легла на постель, Мартин сел рядом, наклонился к ней, накрыл ладонью и легонько сжал ее грудь. Она вздрогнула, ее колени крепко сжались.

– Ты же не сделаешь мне больно?

Он сразу же разжал руку, поднял взгляд и понял, что Май имеет в виду что-то другое. Ему показалось, что в ее глазах, чуть блестящих в свете месяца, бесстыдно заглядывающего в окно, появилось настороженное, почти испуганное выражение.

Внезапно он догадался:

– Ты все еще…

Она помотала головой.

– Как? – вырвалось у него.

Это было совершенно, чудовищно бестактно, но он даже не успел подумать об этом.

– Давно уже, – она пожала плечами, и в этом движении ему почудился скрытый упрек.

Значит у Май кто-то был. Эта мысль совершенно неожиданно больно обожгла его, заставив замереть. Но когда? Когда он уехал? Или раньше, когда… Именно! Когда они с Мари обжимались по кустам и кинотеатрам! И Май имела полное право делать тоже самое с кем хочет. Мартин медленно выдохнул, ощущая, как ревность раскаленной иглой ворочает глубоко в груди, и понимая, что пока не имеет на это чувство никакого права. Усилием воли он выкинул это из головы, понимая, что если он любит Май, ничто больше не имеет значения. Он ласково посмотрел в ее доверчивые, полные тревожного ожидания глаза, и прошептал:

– Я никогда, слышишь, никогда не сделаю тебе больно. Я люблю тебя, Май.

Он наклонился и начал легко-легко целовать ее сжатые губы, чувствуя, как ее напряжение растворяется, омываемое теплой волной нежности. Она обхватила его за шею, горячо отвечая на поцелуй. Не слишком умело лаская Май, Мартин теперь старался быть еще более внимательным. Им повезло: они действительно очень подходили друг другу по темпераменту, и, несмотря на полное отсутствие реального опыта, никому не было больно, наоборот, довольно скоро и без особых ухищрений у них все получилось. И это было просто здорово.

Позже они пошли спать на диван в гостиную – там было больше места для двоих. Когда они уютно устроились в обнимку, Мартин на всякий случай спросил:

– А как же мама?

– Я закрыла дверь на цепочку, нас не застигнут тут врасплох!

– Но она же догадается.

– Конечно! И что? Это что-то меняет? – она с шутливой подозрительностью посмотрела на него в темноте. – Или ты собираешься завтра сбежать?

– После всего, что было? – он легонько поцеловал ее тонкие улыбающиеся губы. – После того, как я пятнадцать лет возле тебя увиваюсь?

– Говорят, мужчины такие: соблазнят девушку и – бежать, оставив ее на произвол судьбы с семью детьми!

– Ну, если с семью… Знаешь, по-моему, мы самые настоящие, как это ты все время по-русски… Дураки ! Как можно было не понимать очевидного?

– Молчи, глупый, к чему слова? – прошептала Май тихонько, уткнувшись носом ему в шею.

– Люблю тебя! И никогда тебя не оставлю!

Она еще крепче прижалась к нему.

– И я тебя люблю.

Утром его разбудил аромат свежесваренного кофе. Солнце светило вовсю, рисуя на паркете под окном яркие желтые квадраты. В квартире было тихо, было слышно, как Май возится на кухне, что-то тихонько напевая по-русски. Мартин потянулся, вскочил и, быстро собрав постель, схватил одежду в охапку, намереваясь идти в душ. От вчерашнего сумбура в голове не осталось и следа, ему было легко и радостно на душе, да что там говорить, он был просто на седьмом небе. Он заглянул на кухню. Увидев его, Майтанэ заулыбалась так, как могут улыбаться только счастливые, всецело довольные женщины.

– Доброе утро, товарищ! – шутливо отсалютовала она Мартину.