Владимир Чугунов - Провинциальный апокалипсис

Не успели сёстры войти в кабинет, как навстречу им полетело властное:

– В чём дело? Почему шумим?

Увы, не только борьба за теплое местечко под солнцем прозвучала в этих словах, но и горькая бабья доля. С первым, разумеется, недостойным, мужем Червоткина рассталась, когда была ещё ничего, но ещё не главным врачом, второй оказался не лучше, но деваться было некуда, пока на неё не свалилось административное счастье, – не исключено, что по протекции третьего, правда, всего лишь на правах тайного возлюбленного, о чём судачили все кому не лень, и в которого она вцепилась всеми когтями, как в последнюю надежду, поскольку бабье лето её было уже на исходе, и тем не менее она была почти уверена, что уж на этот раз своё «женское счастье, был бы милый ря-адом», не упустит, ан не тут-то было, в один прескверный день взял и ушёл, окаянный, к какой-то, и посмотреть-то не на что, и подержаться-то не за что, обыкновенной медицинской сестре. Уволила, а что толку? Насильно мил не будешь. И осталась она, как подстреленная лебедь, с одним крылом, со своим административным счастьем, от которого бабе какой прок! Уважаемая Людмила Николаевна. Ни тепла тебе, ни ласки. Одно слово – начальник. И этот начальник, с невозмутимостью египетской мумии выслушав эмоциональную Дашину повесть, с неопровержимостью железной логики заявил:

– Ну ошиблись немного врачи, со всеми бывает, и что? Если бы я по конкурсу могла специалистов набирать, а то приходится принимать на работу абы кого. Все хорошие врачи по платным клиникам разбежались.

– Ничего себе ошиблись! – не отступалась Даша. – А «перелом основания черепа» куда делся?

– Никакого «перелома основания черепа», гражданочка, не было, зареченский хирург просто перебздел и поставил неверный диагноз. И другой справки вы у меня не получите.

Разумеется, Даша с Лерой наговорили в ответ кучу гадостей. Червоткина пообещала привлечь их за это к суду. Даша ответила, что они за такую халатность сами могут привлечь её к суду.

– Думаете, вы тут последняя инстанция, что ли? Управы на вас нет? И сколько, интересно, вам за такую справку заплатили?

– Что-о-о? У ну вон из кабинета! Я вам устрою!

– А мы вам! К Малахову на передачу поедем! Мы вас всех на чистую воду выведем!

Бедная Даша! Ей и её близким больше всех впоследствии достанется из-за этих и других сказанных в запальчивости слов. И если бы… пока не могу сказать, кто именно, ещё не известно, что бы с нами со всеми было. Корреспондентка тоже не поверила.

– Неужели так и сказала – перебздел?

– О! Да ещё с таким смаком! Как настоящий мужик! Через губу так: пе-ре-бздел!

– Вам бы в артистки.

– Она у нас артистка и есть, – подхватила Лера.

– Ага, из погорелого театра, – как от назойливой мухи отмахнулась Даша, хотя действительно окончила театральную студию и сыграла несколько ролей в любительских спектаклях ещё до своего замужества, а уж как музицировала на фортепьяно и пела, знала не только вся округа, но и за её пределами, однако всё это было в далёком, подававшем надежды, но так и не состоявшемся прошлом и к теперешней жизни, а тем более к нашему делу, отношения не имело.

– И куда мы теперь, в полицию?

– А может, лучше в клуб?

– Точно, надо сначала в клуб.

И это оказалось самым правильным решением и впоследствии, оставаясь для всех непосвящённых тайной, сыграло решающую роль. Вот что значит большая деревня!

На этот раз свою лепту внесла Лера. Пока ехали к клубу, она позвонила своей знакомой, которая была на короткой ноге с директором клуба, и попросила помочь. Та в свою очередь, переговорила с директором, как выяснилось чуть позже, уже сделавшим неверный шаг, и убедила его дать телевизионщикам видео. Била на то, что люди, мол, то есть мы, серьёзные, просто так не отступятся, и лучше ему заранее слить всю эту сволочь, чтобы не подать повода к подозрению в соучастии. И вообще, вся это мразь ему самому ещё не надоела? Вопрос о закрытии клуба уже неоднократно после подобных историй поднимался. Нормальные люди из-за этой шпаны в клуб ходить перестали. А ведь, когда открылся, семьями начали ходить, а теперь что? Был, говорят, клуб как клуб, а теперь притон бандитский. Или он хочет дождаться, когда областной ОМОН с наркоконтролем нагрянут? Подействовало.

Когда прибыли в клуб, директор, сорокалетний высокий мужчина по фамилии Соловьев, уже приготовил для просмотра запись с камер наружного наблюдения. Дашу с Лерой к просмотру не допустили. Просмотр в ускоренном режиме занял около часа. В обычном режиме поглядели только главные эпизоды. Корреспондентка попросила сделать копию, заверив, что для репортажа использует всего лишь коротенький эпизод. И тут оказалось, что флешка есть только у находившейся в коридоре Даши. Время поджимало, деваться было некуда, решили «скинуть» на неё, тем более что Даша заверила, что для такого дела готова с ней расстаться, только ценную для неё информацию на свой компьютер перебросит, а для этого надо будет заскочить к ним домой. Запись была сделана.

После просмотра видео, которое комментировал директор клуба, корреспондентка вышла настроенной против Алёшки, уверяя, что она только что своими глазами видела, как он первый на всех налетает, и сколько бы её ни убеждали, что этого быть не может, скорее всего, её неправильно информировали, стояла на своём.

На очереди была полиция. В кабинет заместителя (предусмотрительного начальника полиции на месте не оказалось) опять была допущена только съемочная группа. Пожилой, с мешками под глазами, седой подполковник, сидя за столом, нервно постукивая авторучкой по столу, монотонным бесцветным голосом сказал на камеру, что, поскольку при начальном поступлении в больницу был поставлен неверный диагноз, дело направлено на доследование, которое в данный момент ведётся, после чего будет возбуждено соответствующее настоящему характеру телесных повреждений уголовное дело. Когда же корреспондентка спросила, собираются ли привлечь к ответу за такие халатные действия врачей, ответил, что на данный момент заявления по этому поводу от потерпевшего нет. Если же появится, виновные будут привлечены к ответственности.

Затем уже без камеры, тет-а-тет, между корреспонденткой и подполковником произошёл такой разговор.

– Не понимаю, с чего вы так все всполошились? Ну, родственники, понятно, а вы что? Телевидение, а всяким сплетням верите, работать мешаете. Это ещё надо разобраться, кто виноват. Между прочим, есть свидетели, которые видели, что гражданин выпил лишнего, вышел на улицу, споткнулся и головой о цементный бордюр ударился. Там бордюры в виде полушарий.

– Странно. А я только что видела совершенно иное.

– Где это вы видели?