Владимир Чугунов - Провинциальный апокалипсис

– На видео, директор клуба показал.

Это вызвало шок.

– Как на видео? Он сказал нам, что видеонаблюдения в тот день не велось.

– Этого я уже не знаю.

Подполковник тут же снял трубку и распорядился срочно изъять видео.

Обо всём этом удивлённая корреспондентка поведала Даше.

Ни одного из бандитов по указанным адресам не оказалось. Соседи тоже ничего сказать по этому поводу не могли.

По пути в Зареченск заскочили к Даше домой, и она вместе со своей информацией «скинула» на компьютер видео.

В палату зареченской больницы с камерой тоже не пустили. Пришлось пойти на хитрость.

– А просто навестить больного можно? Мы ему тут всего накупили! – спросила корреспондентка.

– Посещение больных в определённые часы разрешается в бахилах и без верхней одежды, – был ответ.

– Сниму на сотовый, – напяливая бахилы, шепнул Даше оператор.

И до моего появления сняли всё. Качество съемки, разумеется, пострадало, однако эпизод от этого только выиграл. Глядеть на обезображенное от расцветших синяков лицо, а особенно слышать эту заикающуюся, нечленораздельную, как у деревенского дурачка, речь, было просто жутко. И начавшая было интервью с обличения корреспондентка притихла, тем более что Алёшка категорически заявил, что, хотя и терял сознание и многое забыл, однако хорошо помнит, что первым его ударил Костыль. Затем кое-как сумел рассказать о том, как обошлись с ним в больнице.

К концу интервью появился дознаватель, одетый в гражданку майор Куклин, и попросил Алёшку выйти для дачи показаний в коридор. Алёшка сказал, что у него после интервью сильно разболелась голова, и попросил позвать дежурную. Медсестра сделала ему укол и посоветовала минут десять полежать. В это время между Дашей, корреспонденткой и майором в коридоре, у окна, состоялся якобы доверительный разговор, который вроде бы всё и для всех должен был окончательно прояснить. «Это между нами, чтобы вы понимали, с кем имеете дело», – сказал майор и поведал несколько жутких историй, связанных с этой группировкой. Впоследствии их наберётся гораздо больше, но по всем без исключения эпизодам вырисовывалась одна и та же картина: пострадавшие есть, а дел нет.

Вот эти истории. Их пересказала мне Даша, когда я прибыл в больницу, – съёмочную группу я не застал.

Та же группировка недавно избила беременную женщину, причём именно Табаков, опять же во время избиения, как и в нашем случае, вырвал из рук у бедной женщины сумку с деньгами. В результате причинённых травм женщина потеряла ребенка. Дело не было возбуждено.

Второй случай. Те же самые лица избили молодого мужчину, у него двое детей, в ЦРБ поставили такой же, как и нам, неверный диагноз, а через три дня госпитализировали. Стали лечить. Больному с каждым днём становилось только хуже, и тогда его перевели в областную больницу, где пришлось делать трепанацию черепа, и теперь кормильца семейства возят на каталке, взгляд его неподвижен, из открытого рта постоянно течёт слюна. И тоже никого не задержали, и дело не было возбуждено.

Третий случай. Этим летом та же банда изувечила двух молодых парней. У одного было сотрясение мозга, сломана челюсть, у второго – рука. Родители приехали писать заявление, их тут же проводили в кабинет начальника полиции. Тот в вежливой форме заверил, что всех привлекут к ответственности, а кончилось тем, что им сказали: вас же не убили, раны прошли, так чего попусту шум подымать? И таким иезуитским способом дело было прикрыто.

Ещё один вопиющий случай. У нянечки, работавшей в одном из детсадов, те же отморозки избили сына. Он написал заявление. Его подловили возле подъезда и ещё раз избили, пообещав, что теперь они с него, живого, не слезут. В итоге парню пришлось перебраться на съёмную квартиру в областной центр. Но эти ублюдки его там нашли. Опять избили, отняли паспорт, оформили на него кредит, и теперь он его выплачивает. По заявлению пострадавшего дело было прекращено.

Более того, я лично от того же майора слышал, что эта группировка известна им давно, но 90 % пострадавших боятся писать заявления, а 10 % идут на примирение даже на стадии суда, и когда я спросил почему, ответил:

– Либо запугивают, либо откупаются. Да и откупаются знаете как? Кинут тысячи три, когда пять и скажут: «Скажи спасибо, что живой!»

– А правда, что они кому-то уши отрезали?

– Это давно было. Того, кто отрезал, потом вздёрнутым на суку в лесу нашли. Уже разлагаться стал. После того случая они немного притихли… А вы как решили, идти до конца?

И вот до сих пор не могу забыть этот пристальный, испытующий, как будто чего-то ожидающий взгляд. Что же я? Да что там – святая простота! Костьми лечь, а помочь нашей доблестной полиции! Она же меня бережет!

– Это хорошо, – отводя в сторону глаза, как бы с облегчением вздохнул майор и пожелал удачи.

Этот разговор произошёл уже после того, как уехала Даша, а с Кати и сидевшего бледнее смерти в коридоре Алешки были сняты показания. Собственно, я это издевательство и прекратил, и даже на супругу наедине наехал: как это она позволила над больным сыном издеваться? Катя ответила: «Говорила. А он: извините, служба».

Я попросил у майора посмотреть показания.

Оказывается, в клуб вместе с Алёшкой пришли Шлыков, Туманов и Пухов. Всё началось в комнате отдыха, куда Алёшка вышел, чтобы ответить на пришедшие «эсэмэски». Устроившись на диване, он достал новенький «Айфон», который месяц назад приобрёл в кредит, надеясь с помощью подработки за него расплатиться, поскольку мы ни копейки на такие дорогие вещи детям никогда не давали, и стал набирать текст сообщения. В это время к нему подошли четверо. Двоих он знал по кличкам, одного по имени и фамилии, а третьего по имени. Это были Табак (Табаков), Костыль (Костылёв), Хусаян и парень по имени Дима, которого в состоянии опознать, если увидит. Табаков попросил взаймы четыреста рублей, сказав, что с минуты на минуту должен подойти его приятель, и он отдаст. Алёшка сказал, что у него только тысяча. Табаков попросил показать. И когда Алёшка вынул тысячную купюру, Табаков сказал: пошли разменяем. Они подошли к барной стойке и заказали на четыреста рублей водки. Сдачу отдали Алёшке. Он убрал деньги в задний карман джинсов и хотел отойти, но Табаков предложил с ними выпить. Чтобы не обидеть, Алешка выпил, зажевав долькой лимона, которая лежала сверху стакана. Эти заказали ещё и сказали:

«Угощаем». Алёшка отказался. Тогда Костылёв сказал ему: заплати. Алёшка платить отказался. И тогда Костылёв стал возмущаться, говоря, «да ты кто такой вообще, не видишь, кто перед тобой стоит?» Не помогло. Пришлось платить Костылёву. Это его взбесило. Хусаян с Табаковым специально подзуживали. «Не хило, мол, Костыль, он тебя обул, сразу видно, крутой парень». Костыль: «Кто, он крутой, да ему закопать его, что два пальца обоссать». И всё в таком роде. Алёшка хотел уйти, но эти его обступили. Тут появились его ребята и отбили его от них. Затем всё переместилось на улицу. Каким образом их туда с Шлыковым выманили, Алёшка не помнил, но, как уже было сказано, первым ему нанёс удар Костылёв. Алёшка попытался защититься, но тут, как было написано, последовал сильный удар в правый висок, после чего он очнулся в больнице. Далее читателю уже всё известно. Во время опроса Алёшка несколько раз ходил в палату отдыхать, пока наконец не появился я.