Анна Таури - Несущие Свет

Мари разревелась и удрала на печку.

Долгожданный ужин был безнадежно испорчен.

Мать пыталась ее успокоить, уговорить, образумить.

Ей же казалось, что весь мир неблагодарно от нее отвернулся.

Самая сокровенная мечта была растоптана.

Она закрыла глаза и уснула.

Точнее, притворилась, что спит…

***

где-то в этой же вечности, только чуточку раньше

***

…Потом они подолгу бродили улицами Города, топтали изломанный асфальт, кидали бледные взгляды на стены домов, тонкими нитями паутины плели лабиринты судеб и говорили, говорили, говорили…

О том, что видели и что слышали. О безграничности вселенной, о смерти. О судьбе и свободе. О боге и о знакомых. О счастье и жизни в клетке.

А иногда просто молчали, каждый о своем. И чем больше проходило дней, тем сильнее хотелось ей заглянуть в подвалы его глаз, пробиться в пещеру его мыслей.

Она знала, что вслед за ним пойдет куда угодно, хоть за край света, и бросит все и всех.

А о чем тогда думал он? Какие небеса пленяли его загадочную душу? Какие скалы приковывали к себе его мысли?

И заметил ли он эти ее взгляды?

…Так и осталось загадкой.

***

сотни лет тому назад

***

– Мари, ты в порядке? – она испуганно обернулась.

Ее мама просто говорила во сне.

Глубоко вздохнув, она закрыла тихонько дверь и побрела сквозь бушующую метель. Ноги в летних сандаликах безжалостно жглись снегом, но ей это было ни по чем.

Начало светать, а она все карабкалась через сугробы, то проваливаясь в них, будто в трясины болот, то находя между ними еле заметные тропки.

Силы начали оставлять ее, и все чаще Мари находила себя уснувшей в ледяной постели снега.

И где-то в другом времени, через два дня, ее обнаружили замерзшей в снегу…

…Но не в этом…

Она неуклонно поднималась и брела вперед и вперед, сквозь безнадежные темноту и туман в глазах, к тем ярко сверкающим золотым куполам, что так манили ночами.

И только у самого порога, дважды лязгнув тяжелым засовом, она позволила себе упасть.

***

тысячи лет тому назад

***

Фиалкора, дочь Мага – звали все ее, хоть и знали, что не дочь она вовсе, и, тем более, не кровная, но молчали.

Он учил ее понимать птиц и зверей, слушать пение листвы и музыку звезд.

Он учил ее читать память предметов и мысли людей, проникать в самую суть каждой окружавшей ее мелочи.

Он учил ее плести покрывала судеб и рвать нити жизней.

С каждым днем, с каждым годом мир ее рядом с ним становился все шире и шире, то разрастаясь до бесконечности Вселенной, то сжимаясь до размера песчинки.

Она бродила внутри горных рек и, шутя, заставляла их двигаться в противоположную сторону. Она кружила вместе с влюбленными планетами вокруг их Солнца и восхищалась стремительностью полета. Она бегала серой мышкой у Мага под ногами и прогрызала дырки в его карманах, а потом просила паучка сплести новые, еще более крепкие.

И тогда глаза его смеялись…

Ради этого редкого смеха суровых и холодных глаз она и жила.

***

миллионы лет тому назад

***

Говорят, что утром Даяна утопилась в реке. Легенды аукаются меж собой, заставляя только догадываться, как же оно было на самом деле.

Ведь она и в самом деле утопилась, только не в этом времени.

А в этом…

На свадьбе гуляла вся деревня.

Как и обещал чародей, за неделю ее любимый выздоровел.

Вместе с праздником закончилась и радость. Все было хорошо – слишком хорошо и мило, и о большем нельзя было мечтать, но ее душа сходила с ума.

И никто не мог понять, почему за полгода она так сильно постарела.

***

где-то в этой же вечности, только чуточку раньше

***

Сон медленно отступал, оставляя по себе блаженную расслабленность тела.

Она тихонько зевнула, прислушиваясь к дыханию рядом с собой. Он еще спал. Боясь его разбудить, она несколько минут лежала неподвижно, слушая грохот своего сердца в такт его дыханию.

Рука потянулась обнять его и…

…и провалилась в пустоту…

Он тогда действительно спал, только в другой постели и на другом краю Города.

Она закрыла глаза и вслушалась в его мерное сопение.

В одной части Города рука потянулась и коснулась его щеки…

В другой он открыл глаза и улыбнулся…

Испугавшись, она дернулась назад и упала со своей кровати.

***

сотни лет тому назад

***

Иногда Мари даже казалось, что она действительно счастлива.

А потом началась война, и их тихая, размеренная жизнь наполнилась невиданными доселе кровью, болью и стонами.

В тот день привезли пятерых.

И снова безнадежность пыталась опустить ее руки, но она не сдавалась.

Они были всего лишь монахинями. Они умели молиться и заниматься хозяйством, но не лечить…

Обезболивающее подействовало, и она отправила сестер отдохнуть, оставшись наедине с солдатами.

Они проговорили всю ночь до утра.

А через три дня все пятеро стали здоровы.

И весь монастырь пуще прежнего благословлял Господа за его чудеса…

***

тысячи лет тому назад

***

Как-то незаметно Фиалкора выросла и расцвела.

Теперь ее называли ведьмой, уж больно хороша была она собой. А кто, как не колдунья, могла так сводить с ума мужчин? Маленькая рыжая несуразная девчушка вдруг превратилась в крассавицу, равных которой не сыскать.

Впрочем, правды в этом было больше, чем сплетен…

Вот только ни до кого ей не было дела, кроме…

Кроме того, кто так легко подарил ей эту Вселенную, больше похожую на сказку.

Но ей не нужны были эти дары. Она бы мигом, не задумываясь, отдала все, что знала и чем владела, за один только взгляд, одно прикосновение.

Юное сердце молило о любви. Простой, человеческой, несовершенной, но трепетной и нежной.

Для него же такой любви не было и быть не могло. Его мир лежал вне понятных ей логики и чувств, и она, как ни старалась, не могла туда дотянуться.

Он оказался единственным, кого она так и не смогла ни понять, ни прочесть, ни предугадать.

Ей были даны все ключи и все концы, она знала, как распутать любую тайну, но все они были для нее бесполезны… Без него.

***

миллионы лет тому назад

***

Она истоптала сто дорог, исхудала до костей, покрылась пылью, словно древняя старуха. Ее лапти были стоптаны, а стопы напоминали один большой мозоль.

Она шла и шла – следом за ярмаркой, за цирком, за надеждой. Но эта ярмарка всегда уезжала еще до того, как она догонит их.

Сменялись сезоны, поселки, горы и долины. Милостивые старушки помогали едой, одеждой, пускали погреться, просили оставаться – в помощь хозяйству. Но стоило забрезжить рассвету, как она снова была на пути – следом, голодным зверем – на нюх.