Павел Тиккоев - ГОРА РЕКА. Летопись необязательных времён

Парни, осведомлённые о предстоящей драке вместе с укоренившимися курильщиками, не растрачивая попусту время, метнулись в сортир первого этажа. «Старшие», поняв предстоящее, снисходительно покинули “курилку”, напутствовав негромким распоряжением: «Без поножовщины!».

Той, имевший “освобождение” от части урока, уже сидел на подоконнике, забычивая глазами свои ботинки.

“Зрители” уплотнились по периметру, образовав посредине недостаточно просторный для драки пятачок. Стоящие же в первом ряду вообще рисковали получить что-либо размашистое, которое непременно вылетает из “молотиловки” при переходе боя в стадию “махаловки”.

Той спрыгнул с подоконника и вышагнул в центр шипящего нетерпением круга. “Ряска” подзуживающих тел тут же затянула всё свободное пространство между ним и батареей под окном. Круг сомкнулся и выдавил из себя Хлюпу, чуть не врезавшегося в Тоя, и они оба оказались теснимыми со всех сторон нетерпеливо-требовательной толпой. Они были не в состоянии ни дубасить друг друга и даже не могли, прихватившись за грудки, молотнуть друг друга лбами. Был только один вариант – врезать коленом в пах. Именно это и попытался исполнить Хлюпа, но именно этого поджидал от него и Той, а потому он вовремя развернулся и перекрыл пах своим коленом.

– Стоп, стоп! Раздайся. Сдвинься, бл, кому говорю! – Ермила своими здоровенными лапами размазывал толпу вдоль стен сортира.

Не сдвинулись только компактно стоявшие “отмороженные”. Впрочем, Ермила по ним и не настаивал. У них был свой – понятный всем статус.

– До кровянки, – уведомил Ермила, сформировав достаточное для драки пространство.

– До пола, – возразил Назмик и сцыкнул воздух сквозь щелятые зубы.

Толпа опасалась определяться с правилами и выжидала.

– Как пойдёт! – авторитетно поставил точку Агай. Он не принадлежал ни к какой хулиганской группировке. Он был всегда сам по себе. Его авторитет зиждился на огромной физической силе, которую он периодически демонстрировал “на физре”. Излюбленным номером всего класса было, когда Агай приседал у шведской стенки, на плечи ему вставал грузный Анастас, далее на плечи Атанасу взбирался Чирба, завершал всю композицию на плечах у Чирбы Гонза. И вот Агай, попружинив в при́седе, вставал в рост, разворачивался в сторону охавших девчонок и стряхивал с себя “пирамиду”. Гонза при этом предусмотрительно заарканивался за шведскую стенку, чтобы не подвергать себя полёту с неприемлемой для него высоты. В общем Агай был не столько авторитетным, сколько сильным и с его мнением приходилось считаться всем, даже “отмороженным”…

Более медлить было нечего, да уже и позорно. Драка же началась как-то нелепо-сумбурно. Что Той, что Хлюпа – оба, стоя на месте, принялись молотить друг друга руками сверху вниз и слева направо. Вредоносность этого действа была весьма несущественна и лишь отдельные плотные “шмяки” слегка заводили толпу.

Компашка Назмика активно поддерживала Хлюпу и призывала его «работать ногами и бить по мудям». Сочувствующие Тою были менее активны и оживлялись только по результатам редко долетавших до лица Хлюпы ударов Тоя, но ограничивались лишь опасливыми поощрениями типа: «Вот так, бля!». В целом – шла бессистемная “молотиловка” с обеих сторон.

У Тоя уже слегка кровило в уголке рта, у Хлюпы подкапывало из носа. Исход драки для всех был примерно ясным и столь же неинтересно-удовлетворительным. Забить противника в пол было явно не суждено ни одному, ни другому.

Тоя уже сковывала обида от почти несуществующей поддержки и понимания недостатка своих физических возможностей для свершения перелома в драке и одержания убедительной победы. Хлюпа же страдал от необходимости постоянно утирать рукавом всё более кровивший нос и от наставлений Назмика, которые были скорее оскорблениями. Вскоре всё и вовсе перешло в разоринтированную “махаловку” по рукам, груди и плечам друг друга – драку беззрелищную и бессмысленную.

Звонок к уроку прикорешил остатки пыла драчунов, а возглас Ермилы: «Всё, хорош!» – оттолкнул их друг от друга.

– Хлюпик – трупик, – констатировал Назмик и, махнув рукой, повёл за собой на выход ухмыляющихся и цокающих языками подрастающих бандитов.

Хлюпа сморкнулся кровью себе под ноги, топотнул по-блатному ногами, предварительно выгорбив спину и, засунув руки в карманы, жёстко и неопределённо матюгнулся. Потом он выярил рожу с отвисшей нижней губой, каблучно развернулся и, вдруг обмякнув, побрёл за Назмиком.

Той созерцал всё это действие молча и весьма угрюмо. Он взращивал в себе сначала досаду на самого себя, потом, вскипятив её до степени самоунижения, коротко зыркнул на своих пацанов из-под свалившихся на глаза бровей, отвернулся к окну и принялся имитировать оправку своей одежды.

– Нормально ты ему вляпал… – начал распаляться Анастас, но сразу осёкся, увидев, как неприятно дёрнулось плечо Тоя.

– Ладно Той, пошли уже, щас ещё Эмка начнёт гнобить за опоздание, – отбубнил Фасоль (Эмкой парни кликали училку по немецкому языку).

– Не, лучше ваще уже не ходить, – внёс предложение Тюль. – Пошли, пока не застукали, пересидим на “стадике”… в теплушке. Потом чёго-нибудь наврём… Ну, к примеру, что у Фасоля резко случился понос.

– И вы всё это черпали вёдрами, – не оборачиваясь к парням, нервно выпалил Той. – Идите в класс. Бегом я сказал! Уя… отсюда! – Той развернулся, он смотрел мимо всех и не просто зло, а по-волчьи: закостенело-пронзительно. – Пошли вон! – добавил он злости.

– Ну и чорт с тобой! – Тюль досадно сплюнул и двинулся к выходу.

Парни, помявшись и немного помешкав, возможно ожидая перемены в поведении Тоя, но, не выявив даже признаков таковой, теперь уже даже чересчур поспешно выбрались из “курилки”…

Той отёр рукавом жёсткого школярного пиджака глаза, слегка обводнившиеся обидой, сплюнул прямо на пол сгусток крови, зло затоптал его ботинками и, скверно выматерившись, пошёл на выход. У самых дверей он натолкнулся на Акимича – директора школы – так его за глаза называли буквально все: от двоечников и второгодников до отличников и идейно-фальшивых активистов.

– Почему не на уроке? – Акимич дерзнул прихватить Тоя рукой за плечо, но, не рассчитав резкого отскока пацана в сторону, сам качнулся вперёд, поймав жилистой ладонью лишь ничего не подозревавший прокуренный воздух. – А ну стой! Подойди сюда, – Акимич снова попытался цапнуть Тоя за плечо.

– Некогда, итак опаздываю, – умышленно и максимально грубо залепил Той и, выскочив из “курилки”, хлобызнул дверью об косяк, да так, что этот долбяк надёжно перекрыл попытку Акимича завязать дискуссию.