Андрей Караичев - Наследник нечисти. Упырь

– Какие у нас могут быть новости, – махнула она рукой, – людей почти не осталось в деревне, старики одни и тех по пальцам пересчитать! Электричества нет, магазин аж в соседнем селе, до него почти тридцать километров! Туда и пенсию ездим получать, и почту, если кому кто пишет. Это хорошо ещё, у соседа две машины: одна грузовая, с будкой, а другая на вроде той, в чём ты приехал. Вот он нас стариков, кто остался тут и выручает: то за пенсией отвезёт, то в магазин, то корму для скотины привезти. Хотя, знаешь, внучок, я привыкшая, всю жизнь в трудах, без послаблений.

Когда я услышал упоминание бабушки о почте и о том, – «Если кто напишет», – мне стало стыдно и неловко, ведь за девять лет я ни разу не написал ни одного письма или открытки. Отец, когда жив был, категорически не одобрял этого, запрещал мне держать связь с деревней. Поэтому единственный раз, когда я отправлял конверт сюда, был только как я переехал в Москву, мол, – «Жив, здоров, добрались хорошо, всё нравится». Потом последующие годы тишина, даже если бы батя не против был, – ну не знал я, о чём писать.

– Как же вы так, одна живёте? – включилась Алиса в разговор, выведя меня из неловкого положения, – без электричества, газа, воды, интернета.

После последнего сказанного ею слова, мы с бабушкой вдвоём засмеялись.

– Какой мне в такие годы ещё интернет? – ответила старушка, – мне и без него забот хватает. А если честно… как раньше жили в деревнях? – обвела она нас взглядом, и сама же ответила на заданный вопрос, – так вот, как и я, и даже туже. Мне мало чего надо, я не вы: молодые. Еды много не требуется; хлеб сама пеку, сухарей насушу, грибов на зиму, ягод, коровка у меня, куры. Консервами на зиму с пенсии запасаюсь, ещё кое-чем, так что, не голодаю, а свет? Да ну его! Что им делать? Телевизор я никогда не смотрела; вместо холодильника, вон, в ведро, что нужно положила, потихоньку в колодец опустила или до погреба снесла. Не привыкать мне старой, доченька, не привыкать.

Алиса слушала бабушкин рассказ и при этом смотрела на неё с сожалением или скорее уважением.

А я решил узнать своё: чем всё-таки обеспокоил бабушку наш приезд.

– Я, бабуль, хоть тебя давно не видел, всё же замечаю, что-то тебя сильно тревожит.

Сделав небольшую паузу и тяжело вздохнув, она ответила.

– Дед Петя ходить начал, поэтому беспокоюсь я.

От услышанного я чуть не подавился, а вот Алиса, не совсем поняв сказанное, вставила.

– А-а, он раньше не ходил, что ли? Чего беспокоиться, раз пошёл человек?

Последовала затяжная пауза в разговоре, с минуту сидели в тишине.

– Ну почему же, ходил, конечно, – ответил я и бросив чайную ложку в свою уже пустую кружку, добавил, – пока не умер…

После моих слов бедняжка поперхнулась.

– То есть как это, – умер?

– Да вот так! Не знаешь, как люди умирают? – Не желая развивать тему, я подмигнул ей правым глазом и скорчил гримасу, мол, – «Потом… всё потом».

Мне удалось сменить эту неприятную тему на другую и мы, ещё немного поговорив о житейских вещах, решили ложиться спать. Времени уже около двух или трёх часов ночи.

Бабушка постелила кровать в комнате, где я жил в детстве и, пожелав спокойной ночи, оставила нас с супругой наедине.

Закрыв дверь, я ещё по старой привычке накинул на неё крючок и начал осматривать комнатушку при уже привычном моим глазам тусклом свете зажжённых ранее свечей.

Собственно, рассматривать и нечего. Здесь тоже осталось всё как раньше: прямо от входа в дальнем левом углу стояла сеточная кровать с периной и подушками, над ней два окна, одно из которых выходило на калитку, другое в огород. Справа от дверей громоздкий шкаф, в нём я когда-то хранил игрушки, возле него чёрный комод, служивший также и письменным столом; справа был патефон на табуретке. Пол и потолок такие же, что и на кухне (во всём доме, тоже).

Не хватало только другого шифоньера, с книгами. Куда-то его «потеряли», а там, где он стоял раньше, на глухой стене осталась висеть лишь одинокая, большая картина «Три охотника». Маленьким, когда просыпался с утра, всегда любил её подолгу рассматривать.

Эх, одна ностальгия – да и только!

Алиса уселась на кровать и как ребёнок стала на ней подпрыгивать.

– Слушай, а чего там бабушка про старика, который ходит, говорила?

– Не обращай внимания, – ответил я, раздеваясь, – думаю, это у неё возрастное. Старушка давно не молодая, брата вон потеряла, столько лет вместе бок о бок жили, считай. Да и потом, я ж тебе рассказывал: в наших краях упорно ходили суеверия об оживших мертвецах! Наверное – это и послужило поводу для её старого воображения.

– Мне как-то не по себе от этого, а тебе?

– Вообще, наплевать! В детстве и не такого наслушался. Давай спать уже! Это ты всю дорогу дрыхла! Я всё-таки целый день и ещё полночи почти за рулём просидел.

Быстро раздевшись и накинув на себя специально привезённый для сна халат, жена устроилась возле стенки, я лёг рядом, с краю. Только приятно расслабился и начал засыпать, она стала толкать меня локтем в бок.

– Я вроде не храпел.

– Закрой калитку, – прошептала супруга, – она меня пугает. Всё мне кажется, там вокруг забора кто-то ходит и сейчас в неё к нам зайдёт.

– Какую ещё калитку? – не понял я.

– Вон, там! – Указала она рукой прямо на окно, в котором я, кроме темноты, ничего не увидел.

– Издеваешься? Как ты рассмотрела, что калитка открыта? Луны уже нет, тьма на улице – хоть глаз коли! Спи давай лучше… калитки ей всякие мерещатся… спать меньше надо, когда муж целый день баранку крутит!

Только отвернулся от неё в другую сторону, давая понять – разговор окончен; как она громко вскрикнула, испугав меня так, что я вскочил с кровати и уставился на Алису, ожидая объяснений.

– В окно кто-то смотрел к нам! Страшный очень… старик, кажется!

Я посмотрел, куда она указала и по-прежнему помимо черноты ничего там не увидел.

– Успокойся Алис, это всё мои байки в дороге, плюс бабушкин маразм на твоё воображение влияет.

– Нет! Честно, в окошко смотрел кто-то. Пойди, глянь.

– Вот ещё, – возмутился я, – мы в фильм американский попали? Не пойду я никуда, в дом он не войдёт, так что, пусть на здоровье ходит себе там! Может, цыгане какие металлолом собирают или перины! Могу тебе шторочки закрыть, если хочешь, чтобы зловещее окно больше не пугало маленькую девочку. – После этих слов я мирно залез обратно под тёпленькое одеяло.

– Очумел?! Какие ещё здесь цыгане? – Не унималась супруга, – сам говорил здесь нет никого и ночь уже! Давай иди! – едва не столкнула она меня с кровати, – я не отстану от тебя всё равно!

Что делать? Пришлось переться во двор.

Накинул на себя старую рубаху, взял с кухни топор и отправился проверять, кто ходит возле избы.