Андрей Караичев - Наследник нечисти. Упырь

– «Наша скудельница и десять лет назад представлялась весьма жутким местом, а сейчас, наверное, вообще, комната страха, нужно обязательно сюда прийти», – отметил я про себя.

Большего пока, без яркого лунного света, в сумерках разглядеть из машины было невозможно, хотя и в таком виде кладбище показалось ненастоящим, оно выглядело будто бутафорским! Словно кто-то нарочно построил его для декорации фильма.

– Посмотри! Жутко и одновременно красиво! – заворожённо сказала Алиса, положив руки на пассажирское стекло и не отрывая при этом взгляда от кладбища, – надо мне это место обязательно изобразить, сходим сюда… днём?

– По мне, картина ночного кладбища будет выглядеть круче, чем дневного. – Возразил я.

– Ночью жутко… я со страху умру! Жалко, я из-за твоей дурацкой спешки фотик забыла взять. Просто днём я наброски сделаю, а потом, когда домой приедем, напишу картину в ночном виде.

– И это верно! – Хлопнул я себя по правому колену.

– Почему? Что верно? – Настороженно посмотрела на меня супруга.

– Ой, лучше тебе и не знать, – ответил я, покачивая головой и трогая машину с места.

– Начал говорить, давай договаривай.

– У нас на кладбище, – с «неохотой» стал объяснять я, – опять же, по народным слухам, упыри водятся.

– Кто-о?! – Не поняла Алиска.

– Упырь, – это в славянской мифологии что-то вроде вампира, только пострашнее! Вот когда отлучника от церкви, колдуна там или самоубийцу хоронят, он через какое-то время встаёт ночью из могилы и пьёт кровь живых существ. Предпочтительно кусает и поедает близких ему людей; бывает питается и крупным домашним скотом, но… редко. – Помахал я высокоподнятым указательным пальцем правой руки.

– Ясно. – прервала меня она, разведя руками над лицом, – дальше можешь не рассказывать, достаточно народных преданий на сегодня.

Я тогда про себя отметил, что Алиса разговаривала со мной больше чем обычно и, несколько теплее, – «А вдруг эта поездка за десять дней и вправду нас наконец-то сблизит?», – подумал я, вслух же сказал:

– Алис, знаешь, бабушка у меня человек старых нравов и-и-и…

– Не волнуйся… она увидит, что её внук живёт в счастливом браке. – Поняла меня жена с полуслова.

Когда мы оказались почти на месте, и я колесил по своей деревне, всё не мог понять, где именно бабушкин дом, – возникли трудности с ориентировкой.

Дорога стала ужасной, в кочках и вся поросшая высокой травой настолько, что я с трудом попадал колёсами в колею. Освещение, разумеется, кроме моей машины и тусклой, едва заметной из-за облаков луны отсутствовало полностью; все строения в темноте были похожими друг на друга и, практически не различимы.

Наконец, в груди у меня что-то кольнуло, фары осветили глухую стену (без окон) старой избы, – резко нажал на тормоз.

Я сидел и смотрел прямо перед собой словно заворожённый, крепко держа руль обеими руками.

– Мы на месте? – спросила Алиса, открывая свою дверцу.

– Да, вот мой деревенский домик. – Ответил я и, выключив зажигание, выбрался из «УАЗика».

Только вышел на улицу и выпрямился во весь рост, сразу ощутил смешанные и непонятные чувства. Сначала резкую боль в спине, затекла пока ехал, затем закружилась голова, вероятно от свежего воздуха. А от той, непривычной тишины, которую нарушали лишь сверчки и отдалённый лай собак, зазвенело в ушах и стало резать глаза.

Ласковый, ночной, майский ветер с донских степей, приятным холодком пробирался под мою одежду, невольно вызывая широкую улыбку на лице.

Я посмотрел в небо: россыпь многочисленных ярких точек, которые виднелись в обрывках, начавших расходиться туч; одна резко проскочила в сторону (упала) и вызвала этим радость на душе. Вспомнил детство, когда забирался с мальчишками на крышу, где мы порой часами выжидали «падающую звезду», чтобы загадать желание.

– Раз твой дом, – снова прервала супруга мою релаксацию, – веди. Чего стоим?! Мне холодно и, вообще, спать хочу!

Я бросил на неё укоризненный взгляд, хоть и было довольно темно, она это поняла.

– Да ты что? Спать она хочет! Это же я весь день с пяти утра и до одиннадцати вечера на пассажирском сидении музыку слушал в наушниках и похрапывал, а ты бедненькая, за рулём сидела, энергетическими напитками сон отгоняла на заправках.

– Да, да, – ехидным голосом отозвалась она, – именно так, Саш.

– Кто-й то там? Чего лазите тут, у меня ружьё, стрелять буду! – послышался с противоположной стороны избы хриплый, старческий голос.

– Ой, – сказала Алиса от испуга и ближе подошла ко мне.

А я лишь улыбнулся… ведь грозящий нам голос, мне прекрасно знаком!

– Свои, свои! – крикнул я, подходя по старой памяти к калитке.

– Свои все дома! – отозвался голос из темноты.

– Да бабуль, давно здесь не был, раз ты внука не узнаёшь!

По другую сторону забора я увидел тусклый свет, который, по всей видимости, исходил от керосиновой лампы; он быстро приблизился к нам, осветив моё лицо, немного ослепив. После «Летучая мышь» отодвинулась в сторону, и послышался всё тот же знакомый голос.

– Сашенька! Неужели ты?! – с неким недоверием спросила бабушка, которую теперь смог различить при тусклом свете от фитиля.

Ничего не отвечая, я рассмотрел старушку с ног до головы, насколько это позволяла обстановка.

За годы, которые я не видел бабулю, она, на первый взгляд, не сильно изменилась: невысокая, чуть сгорбленная, со всё тем же, немного смуглым, морщинистым лицом. Седые волосы, выглядывающие из-под платка, порядком высветившееся от времени маленькие глаза, тонкие губы, сильно сжатые вместе. Всё оставалось, как и десять лет назад…

– Да – это твой внук! – наконец, ответил я.

Старушка спешно отложила предмет похожий на ружьё в сторону и с некоторыми усилиями открыв калитку, вышла к нам. Она, поставив керосиновую лампу на землю, начала меня ощупывать за плечи, лицо, похлопала по груди, словно всё ещё не веря, что это на самом деле я. Затем крепко обняла и поцеловала в щёку. В общем, – начала совершать те процедуры, которые всегда делают родственники в подобных случаях, при этом приговаривая:

– Глазам своим не верю, да как же? Не предупредив, в такую темень… знала бы, что приедешь… ай! Да что там!

– То, что поздно, просто заплутали немного, – начал я объясняться, пытаясь высвободиться из цепких объятий бабушки, – ты погоди обнимать меня, я не один приехал!

– Да? А с кем же? – Наделано, как мне показалось, удивилась бабушка.

– С женой! Познакомься, – я подтянул тихо стоявшую в сторонке супругу к себе, – это Алиса, моя благоверная.

Бабушка молча обняла её, далее, отойдя чуть в сторону, взяла лампу с земли и осветив девушку, произнесла:

– Красивая, ничего не скажешь! Повезло тебе! Ну, мать твоя писала мне, что ты женился, на свадьбу приглашала… да, куды мне там? Жить осталось два понедельника, я до вашей Москвы и за год не доберусь!