Татьяна Ковган - #ЗаметкиГорожанинаВпровинции. Роман, написанный в Фейсбуке

Если я иду печку затапливать, мама спрашивает:

– Трубу открыла?

Через некоторое время:

– В печке помешала?

Чуть позже:

– Трубу закрыла?

Поздно вечером:

– А у нас калитка закрыта?

После того как я сходила закрыть калитку:

– Свет на крыльце выключила? Дверь на крючок закрыла?

Если я включила духовку:

– У тебя там пицца не сгорит?

Если завтра понедельник или четверг:

– Ты банку под молоко помыла?

И знаете, помогает.

Только в одном случае система дает сбой – когда нужно по пути из магазина забрать газету из почтового ящика, который находится на углу улицы. Мама никак не может угадать, когда мне позвонить. Она звонит:

– Не забудь забрать газету.

– Ага, – говорю, а сама в это время еще на соседней улице, а когда мимо ящиков иду, уже снова забыла. Потом приходится еще раз идти, размазывая по дороге грязь резиновыми сапогами, – за газетой.

А вообще, хорошо, что есть такое бесперебойно работающее устройство, как мама, – гораздо эффективнее, чем напоминалки на телефоне. Правда, она тоже иногда забывает. Тогда печная труба закрывается на полчаса позже, а ворота – после 10 вечера.

Но пицца еще ни разу не сгорела!

12 сентября

Мы с мамой очень любим каждое утро взвешиваться и обнаруживать, что стали на несколько граммов легче, чем вчера. Это я ее на это занятие подсадила, когда ее вес перевалил за сотку. Теперь она весит 87 килограммов, а я не скажу сколько.

Но чтобы выяснить свой реальный вес, мы целую неделю весы по дому переставляли. Потому что мамины весы показывали на два килограмма больше, чем мои в Красноярске. А хочется-то, чтобы было меньше! Вот мы и искали, куда их поставить, чтобы было так, как нам хочется.

Оказалось, что в разных уголках дома весы разный вес показывают: то на семь килограммов больше, то на три килограмма меньше. Половицы-то разные, не только по-разному скрипят, но и по-разному прогибаются, смещая центр тяжести то туда, то сюда. Встал на весы с левой ноги – один вес, встал на весы с правой ноги – другой.

И вот бегаем мы по квартире с весами, как две кошки с салом, и примеряемся то в один угол, то в другой. Ну бегаю-то я, мама просто ковыляет следом на костылях, чтобы постоять на весах в новом месте. Мама говорит:

– Весы сломаны, дети их таскали повсюду и роняли.

А дети – это внуки, они любят с этими весами от души поиграть, есть такое дело.

– Ничего, – говорю, – через неделю Вова мои весы привезет из Красноярска, они все правильно показывают.

Привез. Та же история. Только теперь мы не знаем, какие весы мамины, какие мои – я нам одинаковые покупала. Мы их перепутали, пока по углам примеряли. И мы теперь не знаем, какие из них «дети сломали».

А вчера я смогла впервые за последний месяц сделать приличную «лягушку» – раньше этому постоянно мешали лишние три-четыре килограмма. Поскольку я точно знаю, при каком весе «лягушка» у меня получается более-менее приличной, могу смело утверждать, что как минимум четыре килограмма я за этот месяц сбросила.

И только не надо говорить, что деревенский воздух и работа на огороде пошли мне на пользу. Не идет мне на пользу деревенский воздух – каждое лето я здесь за месяц в деревне набираю три-четыре килограмма, хотя пашу на грядках и делаю ремонт в доме.

Во-первых, я теперь готовлю отдельно: родителям блинчики и котлетки, себе кабачок или что-нибудь на пару. И всякую калорийную гадость типа картошечки со сливочным маслом и деревенской сметанки я теперь не ем. Знаю, что попробую хоть раз, сорвусь, и все – пиши пропало.

А еще я каждый вечер с упорством идиотки либо кручу педали на тренажере, либо растягиваюсь, либо качаю пресс и занимаюсь йогой. Мама привыкла и уже не смотрит на меня иронично. И с «козлом» в доме смирилась, как с неизбежным злом.

Так что сброшенные мною четыре килограмма – исключительно моя заслуга. А не свежего воздуха и деревенской пищи.

Вот и буду заниматься каждый вечер. Считайте, что это мой женский каприз. И да, укладку я тоже делать буду – каждый день. Тоже из упрямства.

А что касается весов, мы их просто поставили на более-менее ровное место и больше не двигаем. Будем наблюдать не вес, а его динамику.

13 сентября

– Тань, смотрю, ты в больницу зачастила. Мама лежит?

– Нет, отец.

Валя – моя одноклассница. Одна из тех редких женщин, что в сорок с лишним лет выглядят свежее и симпатичней, чем в юности, – гладкая смуглая кожа, светлый взгляд, тонкая красивая линия губ. Да и держится статно. Легкости и изящности в фигуре нет – ежедневный тяжелый труд делает фигуру женщины тяжелой, тянет к земле. Но статная – это как раз про нее. Хочется задержаться на ней взглядом и любоваться. Вот, думаю, женщина, которая умеет работать на огороде так, чтобы не болел позвоночник.

А я как раз только что из огорода вылезла, потом часа четыре очередные банки закатывала, а потом еще полы мыла: плечо ноет, ноги отваливаются, и позвоночник прокалывает в области поясницы. Иду – ковыляю, как старая лошадь.

– Валь, – говорю, – а как в деревне женщины живут? Весь день на огороде, постоянно спина болит – неужели к боли привыкли?

– Конечно, привыкли, – улыбается. – У меня две грыжи в позвоночнике.

А лет ей столько же, сколько мне, представляете?

– И что остается – только кетонал?

– Ну да, кетонал выпьешь и снова идешь работать. А как иначе?

Нет, я думала, что все-таки можно иначе. Но йога уже не помогает – тянись хоть затянись весь вечер, наутро в тех местах, где в позвоночнике вчера болело, снова болит.

– Здесь все так. Поверь, я знаю. Привыкнешь.

Я верю – Валя работает медсестрой, поэтому о болячках местного населения знает все.

– И тоже буду кетонал пить?

– А куда ты денешься? – и улыбается. Хорошо улыбается, грустно, но по-доброму. – Приезжаю, – рассказывает, – к родственникам в город, а они с работы пришли, ужин приготовили, с детьми позанимались и отдыхают – больше им делать нечего. А здесь только зимой немного полегче.

– Слышала я уже про эту вашу зиму – печку три раза в день топить, дрова бесконечно в дом носить и снег сгребать.

– Привыкнешь, не беспокойся! – и снова улыбается.

Ну вот, еще одна хорошая новость. Даже две. Первая – к боли я привыкну. Вторая – буду пить кетонал и радоваться, что помогает.

Люди! А как же XXI век? Цивилизация, театры, интернет, лазерные шоу и инсталляции, постмодернизм, в конце концов? Зачем все это, если человек как был, так и остается рабочей скотиной, которая, согнув больную спину, пашет и пашет? А потом пьет кетонал и радуется, что помогает…

13 сентября

Весь день не переставая лупил дождь, а к вечеру еще и гроза разыгралась. Я сижу у отца в больнице и смотрю, как потоки воды хлещут в окно. Темнеющее предночное небо грохочет, и молнии сверкают так, что прямоугольник окна на мгновения становится сплошным ярким всплеском.