Татьяна Ковган - #ЗаметкиГорожанинаВпровинции. Роман, написанный в Фейсбуке

А еще я вспоминаю, как в мае, несколько месяцев назад, брат привез маму в Красноярск – ей сделали в клинике глазную операцию, и через три дня нужно было приехать на осмотр к врачу. Все это время мама жила у меня, я взяла на работе несколько дней без содержания, чтобы быть рядом с ней. Но случилось какое-то важное внеочередное совещание, на котором мне нужно было обязательно быть, и мне пришлось уехать. Совещание задержали до позднего вечера, и мама сидела весь день голодная. Потому что достать из холодильника кастрюльку с супом, поставить ее на плиту и подогреть она сама не смогла.

Нет, съемные городские квартиры – это не наш вариант.

Сегодня утром мне все-таки установили интернет. Аж 12 мегабит в секунду! Три тысячи рублей установка – какая-то маленькая коробочка на крыше, которая по договору остается в собственности компании, и абонентская плата тысяча рублей в месяц. В Красноярске у меня было 100 мегабит за 250 рублей.

Случайно увидела в магазине карамельки и вафельки – именно такие, какие я в Красноярске иногда покупала в ближайшем продуктовом павильончике возле дома. Словно весточка из прошлого. Из дома. Принесла, выложила на стол, сфотографировала на память и смотрю. А за этими круглыми вафельками и бабаевскими карамельками – все, что когда-то было для меня важным: школьная журналистика, городские конкурсы и проекты, дети, статьи, репортажи, театральные и книжные фестивали, кинопремьеры. Вся жизнь.

Пойду пить чай с карамельками и вафельками – из прошлого.

2 октября

Я никак не могу понять, куда здесь, в деревне, исчезает время. Казалось бы, неторопливый ритм жизни, не нужно стоять в многочасовых пробках, закончилась пора огородных дел и зимних заготовок, а времени не хватает на самые необходимые вещи.

Вот, например, сегодня. Просыпаюсь в 7.30. Потягиваюсь и ползу в туалет, а потом сразу затапливать печку. Я теперь предусмотрительно накладываю в нее дров с вечера, потому что с утра это сущее наказание. Тело уже вроде проснулось, а мозг еще спит, а тело без мозга способно выполнять только те действия, которые можно выполнять на автопилоте. Открываю две трубы я уже на автомате. Но вот уложить дрова спросонья…

В комнате в кресле сидит мама, которая, в отличие от меня, проснулась на час раньше, и ее мозг уже тоже проснулся и работает, как свежезаведенные механические часы. Она напоминает, что надо измерить ей давление. Брат купил ей новый тонометр, который надевается на запястье. Специально купил, чтобы мне по утрам не нужно было рано вставать ради процедуры измерения давления. Но раз уж я все равно не сплю, надо измерить давление старым тонометром – новому мама не доверяет.

Потом я на автомате наливаю маме ежедневный утренний кефир и долго вдумываюсь в смысл фразы:

– А нам не темно?

Господи, мама, просто попроси меня включить свет! Мой непроснувшийся мозг еще не связывает оттенки мыслей в логические цепочки.

Иду мыть голову. Да, я по-прежнему мою утром голову и делаю укладку, прежде чем выйти из дома. Зря я, что ли, ездила в город, чтобы подстричься у хорошего парикмахера. Пока есть приличная стрижка, буду ее укладывать. Вот когда подстригусь в местной парикмахерской… в общем, тогда и посмотрим.

Пока укладываю волосы, получаю несколько инструкций на сегодня: надо найти бачок, чтобы сложить в него крупы (в деревне запасы круп, чтобы их не съели мыши, хранят в старых эмалированных бачках), поменять клеенки на полке под кастрюлями и постирать постельное белье… Мама! Я помню, правда. Но мой мозг еще не проснулся, он пока работает только на шаг вперед – вот сейчас мне нужно взять банку и сходить за молоком. А все остальное – потом.

8.10. Я выхожу из дома и плетусь к Екатерине Савельевне за молоком. Сегодня она меня не поджидает на крылечке, поэтому получасовой беседы не будет. По пути делаю крюк, чтобы зайти в продуктовый магазин и купить яиц – днем пойду загруженная продуктами, будет не до них. По пути домой размышляю, какие хлопья я хочу на завтрак – овсяные или кукурузные. Решаю, что кукурузные.

Захожу в дом:

– Я там постельное белье у себя на кровати собрала, только пододеяльник не могу снять.

Ешкин кот! Сейчас я хочу позавтракать и выпить кофе. Вот потом мой мозг включится, и я начну думать о постельном белье. Если я включу стиральную машинку сейчас, я уже не смогу подогреть чай.

– Я там клеенку нашла, приготовила под кастрюлями поменять.

Отлично.

– Спасибо, мама.

Нет, она у меня молодец, правда. Она все, что может, старается делать сама. У отца она и половины этого не делала, он отстранял ее вообще от всяческих дел: «Уйди, не путайся под ногами». А я научилась ее мастерски обходить. И ей теперь нравится, что хоть чем-то она в хозяйстве полезна. Она даже наволочки со своих подушек больными руками сняла. И пододеяльник она действительно снять сама не может, после инсульта руки у нее на фоне прогрессирующего артроза не поднимаются выше уровня живота – да и то с трудом. И она сама (сама!) рылась в шкафчиках, чтобы найти клеенку. Но я хочу сначала позавтракать и проснуться.

– Ты батарею сегодня будешь красить?

Господи!

– Я ж говорила, сначала надо купить средство, чтобы снять ржавчину.

Завариваю кукурузные хлопья, завтракаю, собираю постельное белье, загружаю стиральную машину, подкидываю дрова в печку, доверяю маме закрыть печку и выключить машинку, когда она закончит стирку, и выхожу из дома. Мне нужно заплатить за интернет, который мне провели вчера, купить новые резиновые перчатки, средство для удаления ржавчины и найти в каком-нибудь магазине кефир с пролонгированным сроком годности.

Кефир для мамы – это, пожалуй, самое важное. Молочка с просроченным сроком годности в местных магазинах – это норма. Стоит себе и стоит. Брат вчера перед отъездом специально съездил в магазин за кефиром, чтобы мне сегодня никуда не ходить. Утром оказалось, что срок годности у него до 24 сентября. А уже 2 октября. Нормально? Мама утром кашу ждать отказалась и попросила выдать ей просроченный кефир – под ее личную ответственность. Я выдала. Но сама бы такой пить не стала.

И вот ковыляю я от магазина до магазина в поисках кефира. Действительно ковыляю. На пятках образовались какие-то болезненные подушки, на которые ужасно больно наступать, тело скрючило непонятной буквой зю. Своим телом в последний раз я занималась 14 сентября, я это точно помню. Как раз перед тем, как забрать отца из больницы. Вот оно и мстит теперь. Ковыляю и уже даже не смотрю, как здесь по улицам ходят женщины. Что смотреть, если сама такая.

По пути покупаю маме слойку с яблоками – пусть кушает и не обижается, что я ничего не успеваю стряпать. Возвращаюсь домой. 11.40.