Лика Конкевич - Дикарка

Это я сегодня понимаю, что мне необходимо было влюбиться в этого мальчика. В самого недоступного и « максимально оторванного от моего идеала» мальчика. Чтобы страдать, быть верной. Чтобы снова был надежный аргумент: «Я уже люблю. Нужно только подождать. И он будет со мной»…

Аргумент, в котором я нуждалась. Долгие годы после. Который стал моим домиком, в котором я пряталась от одиночества и боязни реальных отношений. Реальной дружбы, романтики, флирта и секса…

А пока редкая возможность дотронуться до мечты.

Новый год с Витей. Он пришел в нашу подростковую компанию в 0.35. Моя рука в его руке. Мы сидим рядом на одном диване. Плечи касаются друг друга. Он такой хороший. Я готова летать от счастья. Он рядом.

А, после, мы отправляемся гулять. Проходя мимо его дома, он растворяется в темном пространстве. Возвращается, удерживая в руке огромное зеленое яблоко. Вручает его мне.

Я помню почему-то именно восхищенно-удивленные взгляды наших ребят и девчат из компании. Они были молчаливыми, но такими говорящими. И мне стало почему-то так неловко за то, что я оказалась в центре внимания как девушка своего парня.

Этими редкими встречами я проживу выпускные два года школьной жизни…

Знаковым человеком для меня становится Андрюша Князь. Новенький мальчик нашего десятого.

Когда он отвечает у доски, в голове сразу слышится музыка. Потому что все его тело приходит в движение. Еще юный грудной голос. Исходящий звук бьется о заслонку в горле, добавляя особого романтизма в образ. Темные волосы на прямой пробор.

На сегодня я совсем забыла, как мы подружились.

Зато хорошо помню, как болтали между уроками на свободном подоконнике между этажами, подкладывая портфели за спины. Как провожал до дома (пять минут до него) и как шел к своей остановке (жил в пригороде). Как доезжал и звонил.

И я уже сидела в ожидании. Телефон в квартире моего дяди, поэтому я часами зависала там.

О чем мы болтали?

Обо всем. Время становилось таким не главным. Только вечерний звук ключей в дверном замке сообщал о приходе старших с работы, и я испуганно роняла трубку. И убегала к себе домой.

А наутро все начиналось вновь.

Надюха очень ревновала меня к Андрюше (она до сих пор ревнует). Злилась на меня. Осуждала, что я выбрала неправильного мальчика для дружбы, с которым не случится любовь. Что мы тратим время в этих отношениях.

А я (честно) не понимала ее, зачем любовь, когда нам так хорошо с ним вместе. Болтать, гулять, смеяться, смотреть фильмы в кинотеатре, кататься на аттракционах, плавать в Тоболе. Катамараны. Помню как сейчас.

Андрюша пришел из армии. И начались наши прогулки длиною в лето.

Да, мы долго дружили. Пока он был в армии, я за ним: в Алма-Ату, Краснодар, Новокузнецк. Через письма. И он взаимно жадно писал мне.

Разве могло что-нибудь лучшее случиться между нами, чем то, что случилось?

На зимние каникулы мы отправились в Челябинск.

База отдыха и наш бурный класс. Ночь выдалась дикая. В самый глубокий сон включился свет, и в нашей девчачьей комнате закричали учителя.

У нашей классной случилась истерика. Я не понимала, что происходит, мне так хотелось спать. Натягивала одеяло на себя, укрываясь с головой. Но Надюха упрямо тормошила меня, виновато косившись в пол. Избегая взгляда Гали Палны.

Наутро я узнала, что пацаны ночью выстроились в очередь за минетом к Наташке. Она делала это в туалете. Среди них был и мой «герой Витя».

Не могу сказать, что я расстроилась. Скорее, подтвердила свои мысли о том, что я правильно берегу себя. И не подпускаю к себе мальчиков.

По приезду домой увидела несколько полученных писем. Это самое приятное, что могло меня ждать. Потому тяну удовольствие и к изучению содержимого приступаю не сразу.

Сначала съедаю торт, купленный мамой. Она всегда так делает, когда встречает меня из поездки. Снова «Ландыш». Мой любимый. Песочный с яблочным повидлом, залитый горьким шоколадом с веточкой нарисованного ландыша сверху. Я запиваю его всегда томатным соком.

После, жадно вскрываю конверт, исписанный незнакомым почерком:

« Здравствуйте, Лика.

Вы, наверное, удивлены, кто это пишет Вам и откуда этот человек Вас знает. Согласитесь, не обязательно знать человека в лицо, чтобы общаться. Мне рассказали о Вас в хорошую сторону и это дает мне храбрости писать Вам.

Мне 23 года, я живу в Сухуми…

С уважением к Вам, Гия»

И мне так хорошо стало. И история с Витькой отлетела в пропасть за моей спиной. Открывая дневник того периода, читаю:

«Сегодня солнечный теплый день. Я уже почти смирилась с тем, что модных штанишек у меня не будет (мама заказала джинсы – «варенки», но их не смогли достать).

Успокаиваюсь чаем с чабрецом и почти не плачу с утра. Несмотря на свободную квартиру (все домашние разошлись по своим делам), располагаюсь в своей комнате и закрываю дверь. (Эта моя привычка остается и сегодня).

Вечером обязательно полумрак, мягкий свет от торшера в углу комнаты прямо на полу… и тишина, от которой становится еще теплее. Тишина в одиночестве обволакивает каким-то особенным уютом и добавляет уверенности в мои действия.

Я читаю «Королек-птичка певчая» и настолько погружаюсь в книгу, что не сразу слышу звук открываемой двери. До моего слуха доходит, что это отец. Пьяный отец…. Всё моё рушится в один миг. Я застреваю в страницах турецкого сюжета и боюсь пошевелиться. Мне хочется спрятаться от того, что я наперед знаю.

Без стука распахивается моя дверь и пружинистой неровной походкой он подходит ко мне. Я спрыгиваю с подоконника и встаю возле. Это отработанное действие. Точно знаю, что ему нужна поддержка сейчас. Так всегда. Он обеими руками обнимает меня и свисает всем своим хмельным весом на мои плечи. Тяжело. Трудно держать. Я стою и думаю, чтобы не вдохнуть этот запах.

Запах выдавленного гнойника с кровью. Он перемешивается с любимым и родным п отом папы. И у меня такой сложный выбор сейчас: сбросить эту пьяную тушу со своих плеч или принять его таким, какой он есть. Каким его не принимает в этой жизни никто, кроме меня. И, в подтверждение моих мыслей, до моего правого уха доносится слабое:

– Доченька Моя… Любимая Моя… только ты одна меня понимаешь…

Меня начинает подташнивать, я еле сдерживаюсь, а он продолжает свой монолог:

– Никому я не нужен…. все от меня отвернулись…

Я точно знаю, что это минимум на час. И точно знаю, что меня сейчас вырвет. Я стремительно отбрасываю его от себя и он летит неожиданной походкой назад с нервно-паралитическим ревом:

– Дикарка! Дикарка! Такая же как мать! Сука гребаная, тварь!

Я бегу в ванную комнату и закрываюсь там. Оглядываюсь и включаю кран. Холодной воды, срочно…. Смотрю на свое отражение в зеркале и не понимаю, что это я.